Рождение Контролера

Мой метаболизм уже ускорился, сердце колотится, как у воробья. Они все уже расслабились, их четверо, я один и безоружен, жду смерти, стволы опустили…

Мышцы взвыли от перегрузки, когда я рванулся, а боевики, что расслабились было, очень-очень медленно начали шевелиться, поднимая стволы и поворачивая в мою сторону.

Шурале выстрелил, но я за мгновение до того, как нажмет на курок, сместился, выхватил у него из руки пистолет, быстро-быстро всадил по пуле в головы всем троим ошалевшим от такой скорости боевиков.

Шурале с проклятием хлопнул себя по карману, я торопливо выстрелил ему в кисть руки.

Он вскрикнул и затряс раненой рукой. Я чуть сдвинул ствол, нажал на спуск, и еще одна пуля ударила в левое плечо.

Трое рухнули на пол, из простреленных голов кровь потекла густыми ручьями. Шурале покачнулся, но удержался на ногах, я на всякий случай держал его под прицелом, а он с белым, как у покойника, лицом смотрел на меня злобно и растерянно, раненой кистью попытался закрыть дыру в плече.

Я сказал извиняющимся тоном:

— Мне показалось, ты левша.

Он прохрипел:

— Сволочь… я в самом деле бью с обеих рук, но пистолет на земле, не видишь?

— А вдруг у тебя в заднем кармане, — сказал я. — Лучше не рисковать.

Он зло блымнул глазами, я понял, что в самом деле где-то припрятан пистолет поменьше размерами, а то еще и десантный нож.

Он сказал слабым голосом:

— И что теперь?..

— Тебя бы зачистить, как говорят профи, — сказал я. — Ты так и делаешь, верно? Но я не профи, я человек здесь в самом деле случайный. Так что просто свяжу, а там либо перетрешь веревку, либо найдут раньше, чем сожрут крысы.

Не спуская с него глаз, я подошел к боевику, что обещал перерезать мне горло. Изо рта течет широким потоком кровь, глаза испуганные, я только сейчас понял, что это почти подросток.

— Коей мерой отмериваете, — сказал я, — той мерой и воздастся и вам, как сказал Всевышний…

Я коротко полоснул ему по горлу лезвием ножа, снял с груди длиннющий шнур с множеством костяных шариков.

— Свяжи себе ноги, да покрепче. Руки, ладно, свяжу сам, но учти, малейшее движение… Вот возьми тряпку.

Он буркнул:

— Потная, воняет.

— Там кровь твоего напарника, — сказал я с укором, — отнесись с уважением к павшему за вашу и нашу свободу, чтоб землю в Гренаде халифу отдать… Завязывай себе глаза… Чтоб не видел меня, когда буду связывать тебе руки. Я не профи, но я осторожный…

Он пробурчал:

— Ага, другому скажи… А ты живучий, гад.

— Наука бессмертна, — ответил я. — А вот мафия нет.

Он сказал с усилием, словно вдавливал в мягкое дерево гвоздь:

— Но ты здесь умрешь…

— Вряд ли, — сообщил я. — Как постчеловек я предпочту вечную жизнь. А потом, когда вселенная начнет схлопываться, посмотрим, как ее бигбангнуть снова.

Он спросил неожиданно:

— А почему… не ликвидировал? Ни в тот раз, ни в этот?

Я ответил словно бы нехотя:

— Думаю, твою дочь это огорчило бы. Не хочу обижать ребенка.

Он дернулся, лицо стало еще бледнее.

— Что?.. Какая дочь?

— Анастасия, — ответил я. — Анастасия Васильева. Достойная у нее фамилия, не то что Львиное Сердце, который получил это прозвище за звериную жестокость к пленным. Она вчера заняла первое место среди виолончелистов на всероссийском конкурсе школьников!.. Подумать только, первое… Нежная такая, трепетная, беззащитная, но волевая… Глаза синие, как у тебя, но личиком больше в маму… Да ты и сам знаешь.

Он смотрел на меня остановившимися глазами.

— Что?.. Не может такое быть…

— Может, — заверил я. — Говорю же, пошла в маму. Та тоже музыкальное училище закончила, но с тобой какая музыка…

Он помотал головой.

— Ладно, это знаю я, но откуда ты…

Я сказал с тем презрением, с каким говорят олигархи с бездомными нищими:

— Ты даже не знаешь в этой пустыне, как далеко шагнула наука. О каждом человеке можно узнать все… Нужно только знать, как.

Он сказал медленно:

— И ты та самая сволочь, что знает, как?.. Понял, можешь не отвечать. Значит, ты птица более высокого полета, чем нам сказали. Или выполняешь какое-то очень важное задание, раз у тебя все ресурсы… Надо было запрашивать за твою голову больше.

— А ты не совсем дурак, — ответил я, — хотя если побегать в этой пустыне наперегонки с обезьянами, как делаешь ты, можно вообще самому стать бабуином. Или павианом. Здесь все выходы под наблюдением?

Он буркнул:

— Все.

— Не брешешь, — сказал я с удовлетворением. — Понятно. А дальше по улице?

— По центральной, — ответил он нехотя, — просматривается до конца квартала, на перекрестке с восьми камер, в переулке еще две… Кроме того, каждая фирма считает своим долгом держать под наблюдением весь квартал вокруг себя!.. Здесь живут богатые люди, не заметил?

— Ты что-то знаешь, — спросил я, — почему такие силы брошены, чтобы остановить нас?

Он буркнул:

— Наверное, что-то сперли важное?

— Напротив, — ответил я, — стараемся не дать важное вывести в Европу. Из секретной лаборатории, которую мы уничтожили, везут опасный вирус, что убьет в Европе несколько миллионов человек. Или несколько десятков миллионов.

— Ого, — сказал он с невольным уважением. — Кто-то играет по-крупному. А где тот вирус сейчас?