Рождение легиона

– «Умерь свой гнев, моя верная Скраппи» – предупреждающе сказала принцесса, глядя на мои налитые кровью глаза, которыми я провожала пару живодеров, бочком-бочком протискивающихся к двери – «Лишь дай мне обещанье не буйствовать напрасно, ибо подданные мои хотели тебе лишь добра... И действовали они по моему приказу, кстати говоря!».

– «Ну спасибо за уточнение!» – прошипела я, рывками освобождаясь от спутывавших меня ремней, ослабленных шустро смотавшимися врачами – «Хорошо, калечить не буду. Но вот за то, что на глазах у всех, копались у меня в...».

– «Они спасли тебе жизнь, заново перекроив твою спину и... другие поврежденные органы!» – жестко сказала принцесса, пресекая мои попытки выскочить из операционной вслед за своими обидчиками – «В конце концов, устраивать безобразия в центре, созданном благодаря тебе, будет очень некрасиво – не правда ли?».

– «А что это за центр, и причем тут, собственно говоря, я?».

– «После того случая с «Кантерлотским Скорым», когда прославленный госпиталь Крылатых Целителей не смог даже стабилизировать, а не то, что вылечить, банальное переохлаждение у довольно своеобразной пациентки, несколько светлых голов решили представить, что будет, если такой пациент окажется не один» – охотно рассказывала Луна, сопровождая меня из операционной. Увидев притихших при нашем приближении врачей, наблюдавших за ходом операции и перевязкой через панорамное окно, я вновь взъярилась, но принцесса была начеку, и не особо напрягаясь, вытолкала в коридор мою скребущую ногами по полу тушку, уже было рванувшуюся к настороженно провожавшим нас взглядами эскулапам, первый ряд которых даже прикрылся подушками при виде брызгающей пеной пациентки – «Был подготовлен доклад для Селестии, вызвавший немало шума в медицинских кругах этой страны, и уже через несколько месяцев, один из этажей госпиталя крылатых был отдан под «Центр физикальных (немагических) методов лечения и нетрадиционной медицины земнопони». Поговаривают, кто-то даже предлагал назвать его в твою честь».

– «Всю жизнь мечтала, чтобы моим именем была названа какая-нибудь страшная, аццки вирулентная[67] болезнь» – успокаиваясь, фыркнула я, непроизвольно подметив оговорку принцессы по поводу «этой» страны – «Скраппоидит! Деструктивный оскраппизм! Пятнистая системная скраппчанка! Хаус бы наверное скончался в судорогах от передозировки гормона удовольствия, доведись ему узнать об этом».

– «Я рада, что смогла хоть чем-нибудь тебе угодить, маленький монстр» – вздохнула принцесса, и, не удержавшись, зевнула, элегантно прикрыв рот копытом – «А теперь, Мы отправляемся на покой. Постарайся не разрушить центр до основания за то время, пока Мы будем почивать».

«Ха-ха! «Постарайся не разрушить», бе-бе-бе! Можно подумать, я хоть что-нибудь разрушила в своей жизни!» – надулась я, выставленная из комнаты, превращенной персоналом во временные покои принцессы, обратно в коридор – «Лес, рельсы, Понивилль, древняя пирамида и громадные каменные големы не в счет. Ладно, а где же этот серый негодяй?».

– «Как ты?» – первым делом спросил меня Графит, оставшись со мной наедине в длинном, гулком коридоре – «Как прошла перевязка? Что сказал вра… Мммммм!».

– «Что? Что такое?» – переполошилась я, отстраняясь от любимого и с недоумением глядя на его морду, на которой появилось, и тут же пропало страдальческое выражение, вновь сменившись маской безмятежной созерцательности – «Тебе больно?».

– «Нет-нет, все в порядке» – попытался отмазаться пегас, тем не менее, осторожно поправляя вычурный фиолетовый нагрудник – «Просто… Эмм… Ударился. Неприятная оплошность. Ну ты же зна-аешь, какая у нас нервная работа. То там приложишься, то тут зацепишься…».

– «Знаю. Поэтому – показывай!» – отрезала я, уже копаясь в застежках на его спине, торопливо снимая куски легкой фиолетовой брони – «Так, а это еще что?».

Неумелые, скомканные повязки, наложенные на грудь, плечо и правый бок Графита, были заботливо прикрыты черной, несвежей тряпочкой, явно отдающей запахом полировочной пасты. Стянув грязную покрышку, я принялась разматывать бинты, осторожно помогая себе зубами и морщась от запаха мази да робких причитаний любимого.