Рождение легиона

– «Ты не прав, Гром!» – поднявшись с откинутой спальной полки, нежно-розовая кобыла-альбинос соскочила со своей постели, с которой она весь вечер следила за мной, прикрываясь немаленьким томом «Bolshoy Stalliongradskoy Entsiklopedii», и подбежав ко мне, легко и беззаботно обняла меня, прикрывая своим крылом от возмущенного взгляда пятнистого жеребца – «Нельзя ее вот так вот обвинять во всем том, что мы слышали. В конце концов, слухам верить нельзя, и… И это не по-товарищески, в конце-то концов! Вот вызовем ее на собрание, где и спросим обо всем – тогда и только тогда мы сможем что-то решить!».

– «А ты спроси ее, помнит ли она тебя, Соя! Спроси!» – перевернувшись пузом вверх, пегас сложил на животе все четыре ноги и сделал вид, что собирается уснуть – «Посмотрим, как ты тогда запоешь!».

– «Ну…» – я с неловкостью покачала головой, смущенно глядя на отстранившуюся от меня розовую пегаску – «В общем, какие-то моменты, отдельные морды, но… Ничего конкретного. Вот мисс Стик помню – кажется, она стоит возле… Возле… Возле памятника какого-то! А вот остальных – вряд ли. Когда пытаюсь вспомнить – все как в тумане».

– «Значит, «мисс Стик», да? Похоже, и впрямь, дело швах!» – отстраняясь от меня, констатировала Соя. Чуть полноватая, коротконогая, она, казалось, ничуть не стеснялась своей внешности, признаться, обладавшей каким-то странным шармом, и вела себя со мной гораздо свободнее, нежели другие. Внимательно посмотрев мне в глаза, она оскорблено фыркнула и взвилась под потолок, откуда спикировала в свою постель – «Что ж, ну раз и меня тут не помнят, то и мне больше от нее ничего не нужно!».

– «А я тебе говориииииил…» – издевательски протянул черно-белый красавчик, упираясь ногами в нависавшую над ним стенную панель, в разложенном виде, служившую днищем для откидной кровати – «Говорил тогда, говорю и сейчас. Но кто меня слушает?».

– «Эмммм… Прости, Соя, но…» – я приподнялась, желая хоть как-то загладить свою невольную вину, но села обратно, напоровшись на предупреждающий взгляд белой земнопони. Куратор этой группы отрицательно покачала головой и сделала успокаивающий жест копытом, призывая меня не торопиться и дать своим старым приятелям, которых я, увы, совершенно не помнила, еще немного времени.

– «Плевать!» – донесся из-за темно-зеленой обложки злой, расстроенный голос альбиноски – «Можно подумать… Да не очень-то и хотелось, понятно? И кстати, Раг, тебе эти линзы не идут, ясно?!».

– «Линзы? Какие линз… Ах да, линзы!» – я едва не свалилась с дивана, почувствовав, как мощное чувство опасности и предостережения, толкнулось мне в голову. Похоже, выдрыхнувшись за долгую зиму, словно медведь, Древний выполз, наконец, из своей берлоги и вновь принялся усердно вмешиваться в мою жизнь. Я не протестовала – несмотря на вроде бы начавшую налаживаться жизнь, я чувствовала себя до странности неуверенной и одинокой даже среди толпы дружеских морд, когда не ощущала ручейки эмоций, согревающих и ободряющих, критикующих и подбадривающих меня изнутри.

«Что ж, привет, старик. Ты даже не представляешь, как я скучала без тебя. А мы тут в Сталлионград едем, кстати!».

– «Хватит, ребята!» – строго произнесла Стоун Стик, внушительно постучав копытом по резной спинке дивана, утихомиривая зашумевших подопечных. Под ее строгим взглядом спорщики затихали и, разойдясь кто на диван, кто в откидную кровать, принялись негромко переговариваться, кидая на меня странные взгляды – «Уверена, она нам все расскажет, когда сочтет, что готова поделиться своей историей. Правда же, Раг?».

– «Эмм… Да, соратник Френа».