Рождение легиона

«Now I walk along the streets of Marseilles,
The winter sky is cold and gray.
And I don't know why I left you that day.
And I don't know where you are…»
«Ah, La Luna, La Luna!
The night that we fell under the spell of the moon!
Ah, La Luna, La Luna!
The light that will bring me back to you!
The light of La Luna…».

Песня закончилась, и прожектор, купавший наши тела в лучах пронзительного света, стал притухать. Отпечатавшиеся на заднике тени от наших фигур медленно растворялись в свете луны, казалось, протянувшейся серебристой дорожкой по волнующемуся морю через всю сцену – прямо в зрительный зал. Это допотопный прожектор, перетащенный единорогами из зала за сцену, медленно повернулся на медной станине, отчего, без всякой магии, зрители смогли на секунду ощутить свою причастность к происходящему, почувствовать себя стоящими на морском берегу, где так красиво и вдохновенно танцевали две кобылы, серебрясь под светом соединившей их луны. Дождавшись, когда темнота полностью скроет наши фигуры, Сонг резко развернулась, и путаясь в длинном шлейфе причудливого платья, бросилась прочь, но тут же остановилась.

– «Это… Что же это?» – непонимающе вопросила она, насторожив уши.

– «Не знаю. Но свиста вроде бы нет, так что будем надеяться, что это еще не совсем провал» – пожала плечами я, слыша какой-то ритмичный, глухой грохот в зале – «Слушай, может, они уже стулья ломают, пытаясь выбраться из партера на волю? Странно, вроде бы у этих ребят все неплохо получилось…».

– «Это же топот! Топот!» – ошарашено повторила примадонна, прислушиваясь к шуму из зала, в котором, после некоторого напряжения, я различила ритмичный топот сотен и сотен копыт – «Но как же так?! Ведь эти провинциальные… Провинциальные актеришки, как они могли…».

– «Наверное, не стоит зацикливаться на старом, раз за разом, повторяя уже приевшиеся вещи» – хмыкнула я, подходя к расстроенной кобыле, из глаз которой потекли настоящие ручейки из слез – «Спасибо, что все-таки согласилась это сделать, Лауд Сонг. Я понимаю, что для тебя это было нелегко, но ты сделала все отлично. Мне кажется, если бы не я, то ты спела бы эту песню так, что разжалобила бы даже дракона».

– «Ты… Ты и вправду так считаешь?» – шмыгнула носом первая певица Театра, на короткое время, превращаясь в обычную кобылку – «Ты пела так… Я не смогла бы… В общем, спасибо тебе, Раг. И я надеюсь, что ты не займешься карьерой певицы».

– «Не беспокойся, я не собираюсь отнимать хлеб у тех, кто зарабатывает его своим трудом, а не природным талантом, данным им с рождения» – хмыкнула я, обнимая прильнувшую ко мне единорожку – «У меня совсем другие планы, поверь».

– «Она права, достойная прима. Ее удел – как фениксу, вечно, не сгорая, гореть в огне» – на мою спину опустилось чье-то широкое крыло, в то время как мой нос радостно зашевелился, почувствовав уже забытый, но такой близкий и родной запах горького, старого табака – «Но я надеюсь, что она займется карьерой матери и жены, простив своего глупого мужа».

– «Графит!» – взвизгнула я, пытаясь вырваться из объятий мужа, прижимавшего к своей груди двух вскрикнувших кобыл – «Ты… Ты вернулся?!».

– «Конечно же, глупышка. Разве я не сказал тебе, что всегда буду рядом с тобой?».

– «Кхе-кхе… Это конечно, очень мило, но может, вам стоит остаться наедине?» – недовольно зафыркала единорожка, оказавшись крепко прижатой к могучей груди, от которой она старательно отводила почему-то покрасневшую морду – «Семейная встреча после разлуки, тра-ла-ла и все в этом роде. Эй, может, уже отпустите меня? Нельзя, чтобы кто-нибудь заметил меня… О нет!».

– «Какого?!» – заскрипевший задник вдруг решительно пополз вверх, мгновенно ослепляя нас светом кристальных ламп и двух медных прожекторов, поставленных по бокам сцены взамен тому, что мы прихватизировали для своих спецэффектов. Оглушенные громовым топотом и криками, мы не сразу поняли, что происходит, глупо застыв в той самой позе, что, по сценарию спектакля, должна была венчать происходившую на сцене историю. Проморгавшись, я с испугом уставилась на громыхающий копытами зал, на улыбающихся зрителей, приветственно кричавших что-то нашей тройке, глупо переводившей взгляд с партера на бельэтаж, заполненные приветствующими нас пони, на королевскую ложу, освещенную волнующимся, мерцающим светом магии, из которого на меня смотрели два аликорна – обнявшиеся, улыбающиеся, и кажется, очень довольные всем происходящим. В особенности, этим милейшим конфузом, случившимся с двумя кобылами и жеребцом, застывшими на фоне темноты, разгоняемой лишь светом угасающего кристалла прожектора, похожего на заходящую в море луну.

«О богини! Ну почему это всегда происходит именно со мной?!».