Рождение Мары

– Ты что! Книга потрясающая! А Эдлунд – гений! В молодости он провел столько исследований, пока не занялся преподаванием… – Брин бережно взяла в руки монографию и провела пальцем по тисненым буквам на переплете. – А как тонко он описывает механизм усвоения и редупликации чужеродного ДНК организмом зимнего перевертыша… Можно я возьму почитать?

– Бери, если тебе совсем уж нечем заняться. Только расскажи потом вкратце, чем там все кончилось, чтобы я смогла ответить профессору, если он спросит. Я остановилась на фразе: «Сегодня в мире насчитывается более сотни видов».

– Так это же первое предложение!

– А я и не говорила, что смогла прочитать больше! Подожди, так что с этим Коркмазом из Турции?

– Ну да, – Брин отложила книгу подальше от Мары, как будто эта прошитая стопка бумаги могла слышать, что о ней говорят. – Я не настаиваю, что ты его дочь. Но ведь это можно проверить! По крайней мере из студентов Линдхольма он явно знал ее лучше всех! Кстати, об этом. Мисс Вукович ведь твой опекун?

– Да.

– А ее ты расспрашивала о маме?

– Кажется, они не были знакомы. По крайней мере это Вукович задавала вопросы, а не я.

– И это настораживает. Смотри внимательно, – Брин перевернула несколько страниц. – Вот здесь. И здесь. Видишь эту смешную девочку в огромных очках? Это Мила Вукович.

– Не может быть! Она сейчас совсем другая, такая строгая, а эта с косичками, брекетами, да еще и в гетрах… – Мара присмотрелась. – Хотя… Сходство есть…

– Я уточнила у миссис Крианян. Ошибки быть не может. Так вот, дальше начинается самое любопытное, – Брин наклонилась к Маре: – Мама рассказывала мне, что первогодки всегда встречают гостей на Рождество. Такая традиция. Я решила посмотреть альбом за восемьдесят девятый – за год до поступления твоей мамы, и вот, посмотри.

Мара с недоумением взирала на нарядный праздничный снимок: главный холл Линдхольма, гирлянды, ученики в красных колпаках.

– Ну? – Она переводила взгляд с одного студента на другого: Елены Корсаковой там не было. – Почему у тебя такой вид, будто ты нашла доказательство существования инопланетян?

Ледяные глаза Брин торжествующе поблескивали из-под белесых ресниц.

– В левом углу, – гордо сообщила она. – Видишь парочку под омелой? Это твой предполагаемый отец. А рядом с ним не кто иной, как юная мисс Вукович. За год до появления в Линдхольме твоей мамы они встречались.

– Но почему ее нет на других фотографиях? В те годы, когда мама уже здесь училась? Может, они не пересекались? – Мара пыталась переварить информацию и от нервов начала хрустеть пальцами.

– Прекрати, – брезгливо поморщилась Брин. – Они учились в одно и то же время, просто Вукович и Коркмаз старше твоей мамы. На первом курсе Вукович участвовала во всех праздниках, постоянно появлялась на фотографиях. Потом, вероятно после расставания с Озгюром Коркмазом, она стала одеваться иначе. И ее с трудом можно отыскать в альбомах. Вот портрет с выпускного девяносто третьего года. Платье с воротником, пучок, сердитое лицо. Знаешь, о чем это говорит?

– Что занудство у нее в крови?

– Что расставание далось ей тяжело. Следовательно… – Брин выжидательно посмотрела на собеседницу.

– Следовательно, она так и не вышла замуж. То есть она слишком любила моего отца и… – Мару пронзила догадка: – И ненавидела мою маму! Звучит, как…

– Мотив, – договорила за нее Брин. – Звучит как мотив для убийства.

Глава 8 Добрый профессор, злой профессор

Чем больше Мара думала над словами Бриндис, тем убедительнее ей казалась эта версия. И Вукович внушала опасения с той трансформации в самолете, и отец, получается, хоть и бросил их, но не был убийцей. А фраза, которую Вукович обронила, когда Тамара была без сознания? «От Лены всегда были одни проблемы!»

Допустим, мама увела чужого парня. Спорный момент, конечно. Мужчины ведь не коровы, чтобы их уводить, а этот Коркмаз, похоже, не сильно возражал. И, забегая вперед, ведь он бросил собственную дочь в беде. Чем не признак отъявленного негодяя? Нет, она должна найти его. Забросить удочку Эдлунду, Крианян – хоть кто-то должен его помнить! Мара стиснула зубы, представляя, как посмотрит в глаза этому предателю.

Так почему же досталось не ему, как он того заслужил, а именно маме? Разве стал бы один человек убивать другого из ревности? Нормальный – нет. Но Вукович – зимняя, а Эдлунд ясно сказал, что у зимних сложный характер. Мара и сама не шушпанчик: и ругаться умеет, и драться, и всю жизнь вынашивает план мести. Может, Вукович тоже ждала удобного момента, чтобы рассорить парочку? Разделила, потом нашла ненавистную разлучницу и собиралась убить вместе с ребенком, но что-то пошло не так. Ребенок остался жив, и теперь она решила подобраться поближе, втереться в доверие и завершить, наконец, свое грязное дело. Она не учла одного: что Мара окажется такой умной. Ну или, по крайней мере, сумеет подружиться с гениальной девочкой из Исландии.