Рождение мечника

Он с видом победителя вновь повернулся к девчонке. Масленый взгляд водянистых глаз рождал в её душе мерзкое ощущение клейкости. И тут длинный, до того державший дверь, вдруг с воплем подскочил на месте и начал прыгать на одной ноге, что-то крича. Проход в туалет оказался свободен. Входная дверь распахнулась, и я-мелкий, подхватив с пола пущенную под дверь арматуру, безмолвной тенью проскользнул внутрь.

Заводила ещё только поворачивался на новый всплеск активности, длинный продолжал прыгать на одной ноге, и только здоровяк заворожено наблюдал, как перекрученный винтом прут, точно в замедленной съёмке, опускается на его бедро. Брызнула кровь. Кирилл упал, как подкошенный, по комнате заметался его заполошный визг. Второй удар пришёлся по ноге длинного и оборвал его экзотичный танец. Старший, следом за своим товарищем, оказался на полу, а я уже наступал на главного виновника торжества.

Щуплый заводила неотрывно наблюдал за моим приближением, я же шёл нарочито медленно, никуда не спеша — словно издевался. Глаза пристально всматривались в старшего, отслеживая каждое его движение. Лицо вмиг приобрело какой-то хищный вид, стало похоже на оскал, запёкшуюся маску. В облике меня-пацанёнка не осталось ничего человеческого — зверёныш, каких можно встретить только на улицах. И самое главное — во мне тогда не было ни тени страха, но не было и ненависти или злости, а глаза… больше всего походили на два провала в бездну возмездия.

Заводила первым не выдержал этого взгляда, он дёрнулся вбок, прекрасно понимая, что иначе окровавленный кусок металла вонзится и в его плоть. Но было уже поздно. Я метнулся на перехват и сильно приложил старшего по руке. Тот с воплем схватился за ушибленное предплечье, и тут же схлопотал новый удар — в бедро. Нога подростка подломилась, он кулем ухнул на пол. Теперь на полу копошились трое — вопя и визжа, пытаясь подняться, но вновь и вновь оскальзываясь на смешавшейся с водой крови. Особенно в крике усердствовал здоровяк, голос которого иногда и вовсе срывался в фальцет.

Однако я не спешил убирать своё орудие возмездия. Внимательно осмотрелся по сторонам. Открыл каждую кабинку. Выглянул наружу. И только после этого приблизился к белокурой.

— Они сильно тебя обидели? — тихо спроси тогда я, неотрывно глядя в голубые бездны глаз.

Девочка с открытым в изумлении ртом смотрела на мелкого пацанёнка, только что на её глазах отправившего «отдыхать» троих её мучителей. Старших. Она навсегда запомнила страх этих здоровых уже детей, которым так хотелось стать мужчинами, перед этим шкетом. Ни разу ещё не мужчиной. Или уже мужчиной?.. Девочка не была дурой, в её головке сновали целые сонмы мыслей. Она пыталась переварить увиденное, но недостаток жизненного опыта мешал. Тем не менее, при взгляде в эти чёрные глаза, она ощутила… Что-то странное. Смутное. Она сейчас даже не понимала в полной мере, что это за ощущение, хотя девочкой уже не была. Давно не была. В детдоме часто взрослеют рано, слишком хищная стая здесь, слишком сложно выживать, приходится крутиться. И девочки крутятся так, как могут, используя своё основное женское оружие — хитрость и коварство, а также подключая время от времени основной калибр — любовь. Чисто животную её составляющую, как это и положено в стае. Но если до того всё происходило бессознательно, бесчувственно, животнообразно, то теперь… что-то в девочке зародилось. Что-то, чего она не могла для себя описать, и вряд ли кто-либо из её подруг смог бы. Впрочем, подобным с подругами не делятся.

— Да… — выдавила она против воли.

— Не волнуйся. Они больше не будут.

Парень говорил настолько уверенно, что девочку проняло. Она поверила тогда мне сразу и до конца: не будут.

— Если будут, скажи. Это неправильно — обижать девочку.

Секундное разочарование, возникшие от моих слов, тут же оказалось сметено волной благодарности.

— Спасибо…

— Леон. Меня зовут Леон.

— А я… Марина…

— Знаю. Я всех знаю. Ты можешь идти, Марина. Лучше, если тебя здесь не будет, когда… придут взрослые.

Парень говорил настолько серьёзно и уверенно, что она невольно поразилась — такой мелкий, а такой… А какой — такой? Что в нём так притягивало? Она не знала ответа на этот вопрос. Да ей он был и не нужен. Просто подошла к мальчику и чмокнула его в щёчку, после чего побежала прочь из жуткого помещения, кровь в котором почему-то была даже на стенах.

Тогда я несколько минут простоял, ошарашенный. До того девочки никогда так не делали. Нет, для меня не было секретом, что со старшими они иногда… делают. Но вот так… Щека горела огнём. Даже боль в теле от перетруженных мышц не воспринималась так, как этот огонь. Я сел на подоконник, положил рядом своё орудие, и принялся ждать.