Рождение нации

– Ну да, мама говорит, что они как созревают быстрее европейцев, так же быстрее и стареют. И еще она сказала, что на вид тому хачу не двадцать девять, а все тридцать пять дать можно. Так что вполне возможно, что у него уже есть где-то семья. И вообще он сразу маме не понравился. То, что наглый, это понятно, они все наглые. Но он еще и подливать вина ей начал и уговаривать пить, в наглую пытался ее напоить. Конечно, маме это не понравилось, и она ему еще вопрос на засыпку: а какое у вас образование? Тот опять вилять начал, дескать, учился в каком-то ВУЗе там у себя, но не закончил. Мама и тут просекла, что врет он все. Это стало окончательно ясно, когда мама задала главный вопрос: на что живете? И знаешь, что он ответил? Заявил, что владеет фирмой. Потом сообразил, что маму такой туфтой с толку не собьешь, признался, что на пару с братом торгует в палатке зажигалками и тому подобной мелочью. Представляешь, даже не на рынке овощами-фруктами как многие из них, а какой-то дребеденью.– Вика возмущенно всплеснула руками, насколько это позволял салон автомобиля.– Тут уж мать окончательно все поняла, что он всего лишь хочет в московскую квартиру залезть, а с него с самого взять нечего. Мама конечно виду не подала, говорила с ним все время крайне вежливо. Она посидела, поулыбалась, поела и под благовидным предлогом откланялась и Лизку с собой забрала, хоть та была не прочь и остаться. Ну, а дома, мы ее уже вдвоем в оборот взяли. А это уже не то, когда я одна мозги ей промывала, к тому же что-что, а доставать наша мама умеет. Как она начала на Лизку орать, не хватало нам тут еще нищих хачей, своих нищебродов, вон, куда ни плюнь. Уж если с ними и связываться, то только с богатыми. А я ей поддакиваю и свою линию гну. Представь сестрица, что дети твои не русские, а хачи будут. Ты с ними, как только из дома выйдешь, на тебя же все пальцами показывать будут – от черного родила. А в школу, когда пойдут? Вон у мамы спроси, как к таким детям относятся? Это если мать русская, а отец хоть и другой нации, но белый или даже татарин, на это особого внимания не обращают, а если русская родила от хача это ненормальным считается… Вот так с двух сторон ее и долбим. Гляжу, задумалась Лизка,– Вика довольно улыбалась.– А мать еще и свою идеологическую платформу подвела. Говорит, был бы он богатый, тебе бы все завидовали, а если черный да еще нищеброд, над тобой все только смеяться будут.

– Да, у Людмилы Петровны железная логика,– бросил ироническую реплику Михаил.– Кстати, насчет нищебродов, это ведь не только к сестре твоей, но и к тебе, Викуль, относится. Я-то в понимании твоей матери самый, что ни на есть нищеброд.

– При чем тут ты? Ты же русский, а русских нищих много. Тут другое. Ты нашу маму строго не суди. Я же тебе говорила, что она человек старого закала, советского воспитания. Потому она и не возмущается, что к ее дочери не русский набивается, а вот то, что он нищий, это ее бесит,– пояснила Вика.

– Ну, ладно, с матерью ясно. А сестра-то как восприняла этот ваш двусторонний воспитательный прессинг?– захотел услышать итог озвученного события Михаил.

– Вроде поняла… До того она меня особо не слушала. Вбила себе в башку, что я ей завидую. Дуреха, было бы чему завидовать, с черным, да еще много старше себя. Тоже мне, крутого мэна нашла. Ну, а когда и мама против него выступила, и она уже вроде бы башкой, а не другим местом начала думать. Во всяком случае, насчет квартиры и прописки мать ей очень доходчиво все рассказала. Ну и еще, мама ей разъяснила, что очень скоро, этот его пыл и вожделение, с которыми он на нее сейчас смотрит, у него начнет пропадать, как у всех у них. Мама так и сказала, джигиты, он где-то до 30-35 лет джигиты, потом до сорока ни то, ни се, а после сорока сразу стариками становятся. Вроде какие-то ее подруги по молодости за таких вот замуж повыскакивали, все вокруг им завидовали. Они ведь и в советское время богаче всех жили. А потом с годами те подруги жаловаться стали на то, что с их родней невозможно жить, ну и на это самое… В общем, мать запретила Лизке с ним встречаться, велела заменить симку на мобильнике, чтобы не звонил, не доставал. Ну, и пугнула, пообещала, если ослушается, из дома выгнать и пусть со своим хачем живет где хочет. Лизка струхнула, расплакалась, рассопливилась, а потом вроде успокоилась…

Выслушав от Вики за время их знакомства столько негатива о взаимоотношениях ее сестры с «хачем», Михаила уже давно подмывало спросить девушку, откуда лично у нее эта недоброжелательность в отношении к кавказцам. Сейчас он решился:

– Викуль, давно хотел спросить, у тебя, что уже имелся некоторый опыт общения с ними?

Вика изобразила недовольство на лице и ответила с явной неохотой: