Рождение неолиберальной политики

Рональд Коуз поднял тему человеческой природы в докладе, прочитанном в 1976 г. на конференции Общества Мон-Пелерен, посвящённом пониманию человека у Адама Смита. По мнению Коуза, представление о человеке у Смита не содержало того внутреннего противоречия, на котором настаивали немцы, создавшие даже специальный термин «Das Adam Smith Problem», — проблема согласования «Богатства народов» и «Теории нравственных чувств». Последние исследования показали, что две работы полностью согласуются. «Теория нравственных чувств» и «Богатство народов» представляли собой две основы того, что, как показал Филлипсон, должно было стать задуманной Смитом работой «Наука о человеке», — характерным для эпохи Просвещения всеобъемлющим проектом небывалой широты, обнимающим собой историю, эстетику, право, этику и экономику[277]. Коуз, подходя к вопросу несколько иначе, тоже утверждал, что изложенный в «Теории нравственных чувств» многоплановый взгляд на человека вполне совместим с рыночной экономикой «Богатства народов». Правда, в изображении Коуза Смит представлял человека существом откровенно самовлюблённым. Коуз хотел показать, что хотя представление Смита о человеческой природе и не порождало «проблему Адама Смита», оно принимало во внимание не только сочувствие и благожелательность, но и эгоизм. Обоснованием рынка служили эти три составляющие вместе взятые: «Как часто говорят, Адам Смит признаёт, что люди руководствуются только эгоистическим интересом. Этот интерес, с точки зрения Смита, безусловно, выступает сильной мотивацией человеческого поведения, но ни в коем случае не единственной. На мой взгляд, очень важно учитывать это обстоятельство, поскольку признание Адамом Смитом других мотивов не только не ослабляет, но, напротив, подкрепляет его доводы в пользу рыночной системы и ограничения полномочий государства в экономической сфере»[278]. По мнению Коуза, Смит считал благожелательность ограниченной, ибо в его понимании сочувствие основано на себялюбии. Таким образом, полагал Коуз, хотя для Смита благожелательность и может быть побуждением, мотивирующим человеческие действия, «с наибольшей силой она проявляется в рамках семьи, а по мере того, как мы выходим за пределы семьи, в круг друзей, соседей, коллег, а потом и тех, кто не относится ни к одной из перечисленных категорий, благожелательный настрой слабеет прямо пропорционально отдалённости и случайности этих отношении»[279].

С другой стороны, рынок требует взаимодействия и сотрудничества «множеств» совершенно незнакомых людей, от которых нельзя ожидать заведомо благожелательного отношения друг к другу. Поэтому на благожелательность рассчитывать не приходится, и главное значение приобретает эгоистический интерес, который и служит гарантией того, что необходимого рода сотрудничество осуществляется на благо всех участников: «В таком ракурсе доводы Смита в пользу использования рынка для организации экономической деятельности гораздо сильнее, чем принято считать. Рынок — это не просто искусный механизм, подогреваемый эгоистическим интересом и обеспечивающий сотрудничество индивидов в деле производства товаров и услуг. Во многих обстоятельствах это единственный способ установить необходимое сотрудничество»[280].

Таким образом, считает Коуз, человек устроен почти по Свифту: его самовлюблённость проявляется в расположении к тем, кто в наибольшей мере походит на него самого и на его семью, а также проявляет сходную эгоистичность в преследовании собственных экономических интересов. И в этом заключено подлинное благо. Все составляющие элементы человеческой природы совместно работают на обеспечение надлежащей эффективности свободной рыночной экономики.