Рождение новой России

Часть барщинных крестьян помещики перевели на «месячину». Такие крестьяне не имели ни своих наделов, ни рабочего скота, работали все время на барина и либо получали месячное содержание продуктами, либо вовсе находились на «застольной пище» у господ. Немало крестьян помещики переводили в число дворовых и домашних слуг. Дворовые, «дворня», жили в «людской», пребывая все время на глазах у своих бар, подвергались всяческим надругательствам и истязаниям.

Крестьяне теряют остатки своих прав. Ряд указов 20–40-х годов XVIII в. необычайно урезал остатки жалких прав крестьян и ограничил их хозяйственную инициативу. Указ 1726 г. подтвердил, что крестьяне имеют право передвигаться по стране только при наличии у них «паспортов» или «покормежных писем», выданных помещиками. Указы 1731 и 1732 гг. запрещали крестьянам брать подряды, торговать в портах, заводить фабрики, а указ 1747 г. запрещал вырабатывать промышленные товары всем, кроме «настоящих фабрикантов».

Эти и другие указы были направлены против «безуказной» промышленности, т. е. мелких предприятий крестьян. В 1727 г. указом отменили право крестьян записываться в солдаты без согласия помещика, а по манифесту Елизаветы от 25 ноября 1741 г. крестьяне фактически оказались лишенными гражданских прав: их перестали приводить к присяге, полагая вполне достаточной присягу, которую приносят за них их господа — помещики.

В царствование Петра III и Екатерины II специальные указы разрешили помещикам по своему усмотрению ссылать своих крестьян на поселение (1760 г.), на каторгу (1765 г.) и запрещали крестьянам жаловаться на своих господ (1767 г.). Крестьяне превращались в «крещеную собственность». Их дарили, продавали и покупали, проигрывали в карты, меняли на породистых собак и курительные трубки. Крестьянки пополняли крепостные гаремы, кормили грудью щенят из псовой охоты барина, «услаждали» господ, участвуя в крепостных хорах и театрах. Крестьян морили на непосильной барщине, истязали на конюшнях, травили борзыми. Господа вмешивались в личную жизнь своих «людей», разрушали семьи, отделяя родителей от детей, жен от мужей, препятствуя бракам или заключая их против воли крестьян.

Жестокость и самодурство помещиков не знали предела. Такие звери, как знаменитая помещица «Салтычиха» (Дарья Салтыкова), обвиненная даже царскими властями в смерти 75 своих «людей» и собственноручно замучившая 38 человек, или орловский помещик Шеншин, имевший целый штат палачей и разнообразные орудия пытки, отнюдь не были редким исключением.

Ф. Энгельс отмечал непрерывный рост крепостничества в России, «пока Екатерина не сделала этого угнетения полным и не завершила законодательства. Но это законодательство позволяло помещикам все более притеснять крестьян, так что гнет все более и более усиливался»[28].

Такова была общая тенденция в развитии крепостного права в России, которое во второй половине XVIII в. «ничем не отличалось от рабства»[29].

Конечно, не все крестьяне находились в таком ужасном положении, не все бедствовали. Если у крестьян-бедняков на дворе стояла тощая лошаденка, бродила свинья и несколько кур, зачастую не хватало хлеба до нового урожая, то среди крестьян, отпущенных барином на оброк, встречались «первостатейные», «прожиточные», «капиталистые», которые «между мужиками богачами могут почесться» и «богаче многих дворян». Большесемейные («семьянистые»), богатые, деятельные, они владели стадами крупного и мелкого рогатого скота, десятками лошадей, отарами овец и т. п. Они арендовали земли, нанимали работников, давали деньги под проценты, торговали, порою даже имели своих крепостных. Но и их, «первостатейных», душило крепостное право, связывало им руки, сковывало их хозяйственную инициативу, препятствовало обогащению. Вот почему, когда «было крепостное право, — вся масса крестьян боролась со своими угнетателями, с классом помещиков…»[30]

К помещичьим крестьянам примыкали крестьяне духовных феодалов: монастырские, церковные, архиерейские. Вместо старых, натуральных, монастыри вводили денежные повинности, увеличивали денежный оброк, захватывали крестьянские пашни, сенокосы, леса, пустоши и т. д. Боясь секуляризации, монастырские власти стремились урвать с крестьян как можно больше.

Дворцовые крестьяне принадлежали царю. Они платили и работали меньше, чем крестьяне на помещичьих землях, но и здесь натуральный оброк заменялся денежным, а с ним росла эксплуатация крестьян.

Государственные крестьяне зависели от одного «господина» — самого крепостнического государства, требовавшего несения повинностей и уплаты денежного оброка. Среди государственных крестьян были формально свободные — потомки черносошных крестьян, наиболее многочисленные на Севере, однодворцы — потомки мелких «служилых. людей по прибору» (стрельцов, пушкарей, пахотных солдат и пр.), а также «ясачные инородцы» — татары, мордва, марийцы, удмурты и другие, платившие особый налог — ясак и несшие ряд повинностей в пользу государства.