Рождение новой России

Среди этих приближенных незнатного происхождения особенно выделяется торговавший в детстве пирожками сын придворного конюха Александр Данилович Меншиков — президент Военной коллегии, губернатор и «светлейший» князь. Высокого роста, худощавый, с красивым лицом, Меншиков сразу же обращал на себя внимание. Умный, деятельный, ловкий, отличавшийся ясностью речи и мысли, исключительно храбрый (стоит вспомнить его действия во время штурма Нотебурга, в битве на Неве, в Полтавской «баталии»), преданный царю Меншиков был ближайшим помощником преобразователя. Головокружительная карьера Меншикова от царского денщика до «светлейшего», его честолюбие многим очень не нравились, и «всесильного голиафа» (так называли «светлейшего») ненавидели и боялись. Полководец и государственный муж, Меншиков был вместе с тем любимым другом Петра. Петр души не чаял в своем «Алексашке», хотя не раз поколачивал его и грозил всеми карами за казнокрадство и взяточничество в мирное время и за грабеж во время войны. Возмущенный действиями Меншикова, Петр однажды писал Екатерине: «Меншиков в беззаконии зачат, во грехах родила мать его и в плутовстве скончает живот свой». И все-таки это был самый близкий Петру человек, правая рука Петра.

Среди «птенцов гнезда Петрова» было немало и других людей из сословия «ниже шляхества». Сын музыканта, в детстве пасший свиней, — впоследствии генерал-прокурор, буйный и сварливый Ягужинский. Крещеный еврей, сын пленного, «сиделец» в лавке — впоследствии посол и канцлер, умный и сдержанный Петр Шафиров. Бывший юнга португальского корабля — петербургский генерал-полицмейстер Девьер. Бывший дворецкий Шереметева — обер-инспектор московской ратуши, архангельский вице-губернатор Курбатов. В прошлом крестьянин — обер-фискал Нестеров. Посадский человек — обер-секретарь Макаров и многие другие.

Среди деятелей петровской поры особо стоит «прибыльщик» Иван Тихонович Посошков — ученый-самородок, ремесленник из крестьян, развивший в своей «Книге о скудости и богатстве» своеобразный замысел всестороннего переустройства Русского государства. Посошков выступал против помещиков, требуя перевода всех крестьян на положение государственных. Он обосновывал свое мнение тем, что «крестьянам помещики не вековые владельцы, того ради не весьма их берегут, а прямой их владелец Всероссийский Самодержец». Забота правительства, по мнению Посошкова, должна была быть направлена на разработку отечественных природных богатств. «Когда у нас разовьется собственная промышленность, тогда иноземцы будут к нам ласковее, прежнюю свою гордость всю отложат и за нами станут гоняться». Среди толпы царедворцев и близких царю людей, среди «птенцов гнезда Петрова» разной степени ума и предприимчивости, разных понятий о долге, честности, преданности делу, но, так или иначе, в меру сил своих и способностей помогавших царю «тянуть» Россию «на гору», выделяется величавая фигура самого Петра.

Петр I как воспитатель русского общества

Изучивший ряд наук, в совершенстве владевший «уметельными науками» — ремеслами, беспрестанно, как ни один государь в мире, разъезжавший по чужим странам, Петр острее, чем кто-либо из его современников — русских людей конца XVII и начала XVIII в., чувствовал отсталость России.

Невежество сочеталось в русской знати с нежеланием отходить от стародедовских обычаев как в большом, так и в мелочах. Русская знать не только боялась «наук» и «латинства», но не хотела сбросить с себя длинное и тяжелое старинное платье с рукавами до колен, остричь бороду и усы.

Для Петра же старорусская одежда и борода были признаком «ревнителя» старины, которую он так ненавидел. И Петр, вернувшись из-за границы в 1698 г., заставил русских людей остричь бороды, а если кто с ней не желал расстаться, то с тех царь приказал «имать по штидесят рублей с человека».

Особыми указами 1700–1701 гг. Петр установил ношение верхнего платья венгерского, саксонского и французского образца. Сапоги, башмаки и шапки вводились немецкие. Женщины же должны были носить все немецкое: платья, юбки, башмаки и шляпы.

Русские люди начали носить короткие камзолы и кафтаны, ботфорты, напудренные парики. С привычным платьем и бородой расставались неохотно. Но портным было запрещено шить одежду русского образца, купцам за торговлю русским платьем грозили кнутом и каторгой, а за ношение русского платья и бород штрафовали на улицах караульные. Был введен особый знак для тех, кто хотел носить бороду и заплатил налог: на железной дощечке изображена была борода и выбита надпись — «деньги взяты». Только духовенство и крестьян не трогали — им бороды оставили.

Петр боролся со всем старым и вводил все новое, не задумываясь над тем, нужно ли было упразднять это старое.

И если часть русского боярства упрямо держалась старины и в большом и в мелочах, то так же упрямо вводил новое и в крупном, и в ничтожном государь Петр Алексеевич, не пытаясь разобраться в том, целесообразны ли его «заморские» нововведения.