Рождение огня

Публика, до сих пор хранившая потрясённое молчание, разражается дикой овацией. Я едва слышу звонок, возвещающий, что мои три минуты истекли. Цезарь благодарит меня, и я возвращаюсь на своё место. Платье у меня теперь легче воздуха...

Прохожу мимо Пита, направляющегося на своё интервью, но он избегает моего взгляда. Осторожно опускаюсь в кресло, но никаких повреждений у меня нет, только крохотные облачка дыма там и сям ещё поднимаются от моей одежды. Моё внимание теперь обращено к Питу.

Цезарь и Питер ещё в прошлом году мгновенно и естественно нашли общий язык. Их лёгкая, непринуждённая болтовня, шутки и умение плавно перейти к захватывающим моментам сердечных излияний, типа того, когда Пит признался в любви ко мне, принесли им громадный успех у публики. Вот и на этот раз они без малейшего напряжения открывают беседу с нескольких шуток насчёт огня, перьев и недопережаренных цыплят. Но все, однако, видят, что у Пита душа не на месте, поэтому Цезарь прямо переходит к разговору о предмете, который заботит всех.

— Итак, Питер, что ты почувствовал, когда после всего того, через что вы прошли, вы узнали о Триумфальных играх?

— Я впал в шок. Ты понимаешь — в одно мгновение я вижу Кэтнисс, такую прекрасную во всех этих свадебных платьях, а в следующее... — голос Пита замирает.

— Ты вруг отдал себе отчёт в том, что свадьба так никогда и не состоится? — мягко спрашивает Цезарь.

Пит долго молчит, как бы колеблясь — сказать или не сказать. Он окидывает взглядом заворожённую публику, потом уставляется в настил подиума и наконец поднимает глаза на Цезаря.

— Цезарь, как ты думаешь, наши друзья, собравшиеся здесь, умеют хранить тайны?

Из публики посышался неловкий смешок. Что он имеет в виду? Хранить тайны? От кого? Ведь вся страна сейчас приникла к телевизорам.

— Я в этом уверен, — отвечает Цезарь.

— Мы уже женаты, — тихо говорит Пит. Публика впадает в столбняк, а я вынуждена спрятать лицо в складках юбки, чтобы никто не увидел на нём выражения озадаченности. Мама дорогая, к чему он клонит?!

— Но как же... — мямлит Цезарь. — Как это может быть?..

— О, нет, это не была официальная свадьба. Мы не ходили в Дом правосудия и всё такое. Но мы совершили наш традиционный свадебный ритуал, принятый в нашем дистрикте. Я не знаю, каковы обычаи в других дистриктах, а вот так это проходит у нас... — и Пит кратко описывает обряд поджаривания хлеба.

— Ваши семьи присутствовали при этом?

— Нет, мы никого не поставили в известность. Даже Хеймитч не знает. А мать Кэтнисс никогда бы не дала своего согласия. Но понимаешь, мы знали, что если свадьба состоится в Капитолии, то здесь не было бы места нашему домашнему обычаю. К тому же ни один из нас не хотел больше ждать. Так что в один прекрасный день мы взяли и сделали это. И для нас мы связаны узами брака прочнее, чем нас могли бы связать любая бумага или роскошный приём.

— Так всё это случилось ещё до объявления о Триумфальных играх? — задаёт вопрос Цезарь.

— Конечно, ещё до. Я уверен, что после мы бы никогда не решились на такой шаг, — молвит Пит, начиная потихоньку закипать. — Но кто мог предвидеть такой оборот событий? Никто. Мы прошли через Игры, мы победили. Все были в восторге, видя нас вместе, и вдруг ни с того ни с сего... Я имею в виду — кто мог знать, что так всё обернётся?

— Ты не мог, Питер, — Цезарь кладёт руки ему на плечи, — и никто не мог, как ты и сказал. Но, должен признаться, я рад, что у вас двоих, по крайней мере, было несколько счастливых месяцев, когда вы были вместе.

Публика неистово хлопает. Якобы расхрабрившись, я поднимаю лицо от своих перьев и обвожу зрителей благодарной улыбкой, исполненной глубокой печали. Время от времени ещё поднимающийся от моих перьев дымок лезет мне в глаза и вызывает слёзы, добавляющие ещё одну выразительную деталь в общую картину трагедии.

— А я не рад, — говорит Пит. — Я бы предпочёл подождать, чтобы всё было сделано официально.

Это заявление даже Цезаря сбивает с толку.

— Но как же так... Ведь даже короткое счастье всё же лучше, чем никакого?

— Наверно, я бы тоже так считал, Цезарь, — с горечью говорит Питер, — если бы не ребёнок.

Вот она. Очередная гениальная находка Пита. Он бросает бомбу, которая сводит на нет усилия всех трибутов, выступивших раньше него. А может быть и нет. Может, в этом году он лишь подпаливает фитиль бомбы, которую совместными усилиями соорудили другие трибуты, в надежде, что найдётся смельчак, который взорвёт её. Возможно, они рассчитывали, что это буду я в моём свадебном платье. Они не знают, насколько я завишу от таланта и отваги Цинны, тогда как Питу не нужно ничего, кроме собственного разума.

Бомба разрывается и рассылает по всем направлениям обвинения в несправедливости, варварстве и неслыханной жестокости. Даже самый закоренелый приверженец традиций Капитолия, охочий до смертельных Игр, кровожадный зверочеловек не может игнорировать, пусть и на краткий миг, весь ужас создавшейся ситуации.

Я беременна.