Рождение Российской империи. Концепции и практики политического господства в XVIII веке

Попытка все более целенаправленно использовать подарки для контроля поведения вновь приобретенных подданных была предпринята и в отношении степных народов на юго-востоке. Учитывая обширность степи и тем самым огромное пространство для отступления, имевшееся у кочевников, и ограниченные возможности царской стороны для наказания их за «непослушание», трудно переоценить значение постоянно предоставляемых жалований, награждений, поминок, подарков. Присвоение тарханского титула также обладало значительным потенциалом для установления связи между представителями коренных народов и российского правительства.

Наделение тарханским достоинством косвенно также являлось материальным даром. Вопрос о том, было ли слово тархан перенесено в Российскую империю из османского или из монгольского контекста, пока можно оставить открытым[1532]. Так или иначе, речь шла о титуле, знакомом степным народам со Средневековья и обозначавшем привилегированный и освобождающий от податей статус[1533]. При царской власти, в XVII и XVIII веках, сановники, наделенные достоинством тархана, были схожи положением с русским дворянством, освобождались от платы ясака и всех податей, но, в отличие от дворян, принадлежавших к христианской конфессии, не имели права ни владеть землей (вне своего клана), ни держать крепостных[1534]. Поэтому возведение в статус тархана хотя и являлось одним из имперских способов предоставления привилегий, но не приводило к слиянию элит коренных народностей с российским дворянством, как это практиковалось царским правительством на западе в отношении высшего класса Гетманщины, Смоленска, остзейских губерний и татарских мирз Поволжья.

В принципе метод XVIII века, который заключался в использовании присуждения титула тархана для лоялизации местных элит, продолжал прежнюю практику. Однако в результате перемен, начавшихся при Петре I, в последующие десятилетия метод обрел новое качество. Теперь речь шла не просто об укреплении лояльности. Цель состояла в том, чтобы привлекательностью титула тархана обязать местные элиты принимать непосредственное участие в российской имперской экспансии, сберегая тем самым силы метрополии и ослабляя силы коренных этнических групп на периферии.

На практике это выглядело следующим образом. Иван Кирилов получил от Анны Иоанновны неограниченную поддержку в реализации своих идей от 1734 года о расширении российской державы на юго-восток путем основания на окраине степи нового города, что открывало путь к дальнейшей экспансии. Эта поддержка распространялась и на план по использованию для строительства нового города, впоследствии Оренбурга, местных «чужих» этнических групп, для чего в качестве стимула им предполагалось присвоить тарханское достоинство. Никто не будет их оплакивать, писал Кирилов, если некоторые из них будут там убиты. Таким образом, очевидна выгода, которую можно извлечь, не опасаясь потери собственных людей[1535]. И даже более того: не только убитые башкиры не вернутся домой, но и то, что они будут трудиться в Оренбурге, приведет к тому, что женщины перестанут рожать детей. Оба эти фактора будут способствовать сокращению численности мусульман («ко умалению сих махометан»)[1536]. Этот план предусматривал (что редко случалось прежде) инструментализацию и эксплуатацию нерусской рабочей силы в интересах «российской» стороны и тем самым четко разграничивал «своих» и «чужих» подданных. В конце 1734 года Кирилов отправился в башкирские земли и с беспрецедентной щедростью пожаловал желанный тарханский титул «татарам», мещерякам и прежде всего сотням башкир[1537].

Однако Кирилов не учел в своих расчетах башкир. Его планы, получившие огласку, и начало его экспедиции в 1735 году привели к крупнейшему в XVIII веке башкирскому восстанию. Оно продлилось пять лет. Из 773 башкирских тарханов, которых ожидал Кирилов и которые должны были воздвигнуть Оренбург для него и для российской державы, явились только 100[1538]. Город был тем не менее построен. Но Иван Неплюев как преемник «Оренбургской экспедиции» в последующие годы добился того, чтобы вновь лишить часть башкир тарханского титула по причине их «нелояльности»[1539].

Неудача с присуждением башкирам тарханского достоинства в колониальных целях для извлечения выгоды не умаляла метода как такового. Тот же Неплюев, который вновь лишил башкирских тарханов титулов, в последующие годы расхваливал центру данный метод как ключевой для того, чтобы в дальнейшем лоялизировать и дисциплинировать казахов Младшего жуза. По его словам, казахи почитали это чествование «за весьма немалое удовольствие» и после присвоения тарханского звания стали бы «службы и верности свои е. и. в. одни пред другими ревнительнее [чем прежде] оказывать»[1540].