Рождение русской словесности

Даже если предположить, что письмо действительно принадлежало Мономаху, оно вряд ли могло быть размещено им самим в текст «Поучения».

Подобную вставку мог сделать позднейший редактор. За вычетом письма все остальные части можно рассматривать в качестве единого произведения. Практически все исследователи сходятся во мнении, что при составлении «Поучения» были использованы следующие источники: «Слово Василия Великого», обращённое к юношам; «Поучение некоего отца к сыну»; «Поучение Ксенофонта к сыновьям своим»; «Наставление Исихия», Покаянные псалмы, Прологи, «Шестоднев», Палея Толковая («Заветы 12 патриархов»), Постные триоди, Псалтырь и некоторые другие. «Поучение» Мономаха текстуально во многом совпадает с этими произведениями. Совпадения наблюдаются в наставлении Мономаха «о страхе Божием и милостыне, о ночной молитве и воздержании, о том, как надо “не обило смеятися, срамлятися старейших, к жёнам нелепым не беседовати”» и т.д.

Здесь стоит принять во внимание, что ПВЛ после смерти князя Святополка подверглась переписке. Это было связано с тем, что записи, восхваляющие Святополка, оказались неугодными Владимиру Мономаху. Вероятно, по приказу Владимира летопись в некоторых частях и была переписана игуменом Выдубицкого монастыря Сильвестром, который закончил свою работу в 1116 году, о чём свидетельствует запись, найденная в составе Лаврентьевской летописи[111]. Если учитывать, что основное внимание Сильвестра было направленно на исправление текста, относящегося к периоду с 1093 по 1113 год, то есть времени княжения Святополка, то вполне можно допустить, что «Поучение», размещённое в летописи под 1096 годом, было помещено именно Сильвестром по приказу Владимира Мономаха с целью возвышения статуса князя и легитимизации его власти. Однако в этом случае остаётся непонятным, почему «Поучение» не обнаруживается в Ипатьевской летописи, которая, как известно, до 1110 года совпадает с Лаврентьевской. В связи с чем время возможной вставки ограничивается всего несколькими годами — с 1110 по 1113-й.

Необходимо также обратить внимание и на отсутствие датировок в тексте «Поучения». Конечно, если рассматривать его как отдельный документ, то отсутствие датировок осложняет и запутывает прочтение. Но всё меняется, как только мы читаем «Поучение» в летописном контексте, где продублированы те же события, но уже с датировками. Таким образом, можно предположить, что и составитель «Поучения» был хорошо знаком с действительными фактами, имевшими место в жизнедеятельности князя, которые он и описал, умышленно не датируя текст, — в связи с тем, что сам этот текст должен был служить логичным дополнением летописного повествования, уже содержащего все необходимые даты. Это позволяет нам сделать предположение о том, что отдельного памятника «Поучения» вне летописи вообще не существовало.

Вновь обращаясь к тексту «Поучения», стоит отметить, что непосредственно за заголовком в Лаврентьевском списке Владимирского свода следует краткая родословная Мономаха. Если рассматривать «Поучение» как произведение, принадлежавшее самому Мономаху, то приведённая в тексте родословная выглядит несуразно — с учётом того, что современникам князя и его детям эта родословная была хорошо известна, а для потомков подробная информация о родословной содержалась в летописи.

Вдвойне парадоксально выглядит родословная, если рассматривать текст именно в смысле «Наставления детям», как предлагал Д.С. Лихачёв. В этом случае получается, что Мономах объясняет свою родословную Мстиславу и Юрию. Ещё один сын — Изяслав, как видно из приведённого далее письма к Олегу, уже был убит. Таким образом, можно предположить, что «Поучение» было адресовано не современникам князя и не его детям, а потомкам. А возможно, также оно могло быть адресовано и иностранцам, плохо знакомым с генеалогией русских князей. Но задача заключалась скорее не в том, чтобы познакомить с генеалогией, а в том, чтобы показать высокий статус рода Мономашичей.

Вот, к примеру, находим в «Поучении»: «...отцемъ възлюбленымъ и матерью своею Мьномахы...»[112] Очевидно, что указание на происхождение князя от рода последнего византийского императора здесь не случайно, и в нём, наверное, не было бы никакого смысла, если бы только автор не хотел данной фразой подчеркнуть высокий статус власти Владимира Мономаха. В летописи — в той её части, где передаются события, связанные с жизнью и деятельностью Владимира Всеволодовича, — ни разу не встречается употребление имени Мономах. Чаще всего летописец употребляет — «Владимир сын Всеволжь», что ещё раз подтверждает наш вывод 6 том, что упоминание в «Поучении» имени Мономах было необходимо только с целью возвышения статуса князя, незаконно занявшего престол.