Рождение советской женщины. Работница, крестьянка, летчица, «бывшая» и другие в искусстве 1917–1939 годов

Помимо плаката, советская власть с первых лет своего существования обратилась к другому средству массовой пропаганды — женским журналам. Журнал «Работница» был основан еще в 1914-м, но выходил нерегулярно: тиражи конфисковывали, часть редакции (Надежда Крупская, Инесса Арманд, Людмила Сталь) находилась в эмиграции, часть (Анна Ульянова-Елизарова, Конкордия Самойлова, Елена Розмирович, Злата Лилина) — в России, и до революции вышло всего семь номеров[58]. Предложение восстановить издание и одновременно учредить Бюро работниц было выдвинуто в 1917-м на пленуме Петроградского комитета большевиков. С этого момента, с поправкой на перебои, вызванные Гражданской войной, началась активная централизация партийной работы среди женщин. На первом этапе «странички работниц» и «странички крестьянок» появлялись в главных газетах и журналах[59], но очень скоро женская пресса приобрела новые очертания и превратилась в разветвленную и четко иерархизированную сеть изданий под руководством женотдела. Каждый журнал охватывал свою целевую аудиторию. Главным было издание для партработниц «Коммунистка» (1920–1930), за ним по нисходящей следовали «Работница» (с 1923), «Крестьянка» (с 1922) и, наконец, «Батрачка» (1925–1929); существовали и развлекательные издания, такие как «Журнал для хозяек» (1922–1926) или «Женский журнал» (1926–1930). Им сопутствовали пропагандистские брошюры серии «Библиотечка работницы и крестьянки», которая издавалась на разных языках и освещала бытовые, юридические, медицинские и идеологические вопросы. До 1930 года большими тиражами издавались и всевозможные «памятки делегатки и общественницы».

Разворот «Женского журнала» (1928, № 2) с модными образцами

Если говорить о журнале «Крестьянка», то его взаимодействие с читательницами строилось по схеме политической вербовки. Первым шагом был ликбез: освоение базовых знаний о месте женщины в советской власти, воспринятое крестьянкой от сельской активистки — сотрудницы избы-читальни. Дальше крестьянке предлагалось ознакомиться с материалами журналов, самостоятельно изложить занимающие ее проблемы и направить их в письме в столичную редакцию. Если письмо было напечатано, крестьянка официально считалась сельской корреспонденткой (селькоркой) и имела возможность стать делегаткой женского съезда или повышать квалификацию в городе, где существовала сеть работниц-корреспонденток (рабкорок). Верхней ступенью этой лестницы была редакция журнала, а потом, возможно, работа в женотделе — путь, который прошла Клавдия Николаева, редактор «Работницы» с 1917 по 1924 год.

Заветы Ильича

Краткое изложение программы журнала «Крестьянка» — анонимный самодеятельный плакат «Крестьянка! Выполняй заветы Ильича», — вариант лубка «Прежде и теперь», иллюстрирующий одноименную речь Сталина 1 января 1925 года[60]. Расположенная вверху листа красная звезда с заключенным в ней серпом и молотом — главный акцент композиции — отбрасывает косые лучи в нижние углы плаката. За пределами ее света в зеленоватых тенях и дыму кадила толпятся шаржированные типы «старого мира» — священники, кулаки, бабки и знахарки. Треугольник, освещенный звездой, горит праздничными красно-желтыми цветами и живописует будущее, где неведомы антисанитария, суета, сглазы, насилие, побои, обогащение и обман. Его нижний уровень — фундамент советского равноправия (сцены совместной работы крестьянок и крестьян в кооперации и делегатское собрание, на котором единогласно выбирают женщину). Выше — школьная столовая и ясли; над ними трудоустройство и просвещение (швейная мастерская и курсы ликбеза). Треугольник венчает дородная, румяная героиня в красном платке и пестром сарафане. Указывая на советскую звезду, в руке она держит номера «Крестьянки».

Обложка журнала «Делегатка», 1927, 8 марта

При этом внутри праздничной идиллии заметны свои «лишние» элементы. Это женщины старшего поколения — попутчицы-интеллигентки. Их легко узнать по старомодным туфлям с высокой шнуровкой и непокрытым головам: седая фельдшерица в очках и халате, учительница в шали с книгами в кармане, руководительница швейной мастерской в блузе с мелкими пуговицами. В их чертах есть отдаленное эхо нигилисток или бестужевок, «новых женщин» последней четверти XIX века, отходящих в прошлое на фоне единой группы молодых крестьянок в красных платках.

Народный фотомонтаж

«Крестьянка» и «Работница» издавались на плохой бумаге и имели лишь цветные обложки, но ярчайшей их чертой были графические и фотомонтажные иллюстрации — любопытный пример социально конкретной агитации, активно ориентированной на зрительниц и поддерживающей их диалогичные и интерактивные отношения с редакцией. Вплоть до середины 1930-х переписка с читательницами и личные истории сопровождались не только парадными фотопортретами (они иногда выносились на обложки), но и коллажами из множества лиц и фигур.