Рождение таблетки. Как четверо энтузиастов переоткрыли секс и совершили революцию

В конечном счете не одни только адепты евгеники увели Сэнгер от первоначальной цели помощи бедным: свою роль сыграл и секс. Если бы ей нужно было всего лишь помочь бедным, она могла бы ограничиться просвещением. Но ей хотелось сексуально раскрепостить женщин всех классов. Она хотела, чтобы секс стал бо´льшим источником радости, средством развития личности. Она хотела видеть, как он углубляет связи между мужчиной и женщиной. Она хотела обуздать мировой рост населения. Ей нужно было все это вместе, все еще было нужно, – и она все еще надеялась. И вся надежда была на таблетку Пинкуса.

Сэнгер было семьдесят четыре года; средняя продолжительность жизни американки в то время составляла семьдесят два. Возраст и слабое здоровье сами по себе давали повод задуматься о том, что она оставит после себя, и о том, что не успела еще доделать, но осенью тысяча девятьсот пятьдесят третьего года появилась дополнительная причина вспомнить триумфы, просчеты и незавершенную работу: молодой журналист по имени Лоренс Лэйдер начал писать ее биографию. Такое внимание ее глубоко взволновало.

«Нужно все время быть влюбленным, – говорила Сэнгер автору, который был ее на сорок лет моложе. – Если ты не влюблен, жизнь бессмысленна». Она настояла, чтобы он, пока идет работа, был рядом: они проводили вместе все дни и вечера и шампанского выпивали немерено. Ничего физического между ними не происходило, но для Лэйдера все это ощущалось совершенно как роман.

Он был так очарован, что отсылал Сэнгер каждую главу по мере ее окончания. «Вспоминая прошлое, не могу припомнить момента, когда была бы счастлива», – написала она ему в октябре пятьдесят третьего года, когда работала с его рукописью, вычеркивая то, что считала неважным и оставляя комментарии на полях. Лэйдер, совершенно ею покоренный, против этих изменений не возражал. «В окончательном варианте вступления, – писал Лэйдер в письме Сэнгер, – я сознательно оставил… сравнение с Жанной Д’Арк, и отлично понимаю, как умно было со стороны Жанны объяснить свои действия такой простой вещью, как голоса. Но чему приписать сияние, неугасимое пламя той силы, которая ведет вас?»

В книге Лэйдера, выпущенной издательством «Даблдей» в пятьдесят пятом году, практически не было критики в адрес героини, зато иногда было такое обожание, что читателю становилось неловко. Но Сэнгер, читая и редактируя ее, увидела некий конспект собственной жизни, будто прочла собственный некролог, только более длинный и проработанный, чем обычно. Она уподобляла Лэйдера собаке с костью: «она вгрызается, вгрызается в прошлое, вскрывая духовный опыт всей твоей прошедшей жизни, – и от этого в самом деле становишься больной».

Финальная глава книги ясно давала понять, как должна закончиться история этого подвижничества. «Лишь одна цель, одна тема, словно крещендо огромного оркестра, доминирует сейчас в работе Маргарет Сэнгер. Эта цель – поиск противозачаточной “таблетки”, – писал Лэйдер. – Открытие “таблетки” – кульминация всей ее жизни, осуществление заветной мечты – станет, без сомнения, одной из революций нашего века… Хотя миссис Сэнгер не участвовала и не участвует в технической стороне разработки “таблетки”, она была и остается ее пророком, ее движущей силой». Далее Лэйдер писал, что таблетка может быть создана в течение года-двух, и еще от трех до пяти лет уйдут на испытания, которые подтвердят ее безопасность. Другими словами, она появится скоро – достаточно скоро, может быть, чтобы угасающий воин еще успел увидеть, как это произойдет.

Глава шестнадцатая Неприятности с женщинами

Пинкус все еще руководил Вустерским фондом так, словно вел спортивную машину, построенную, чтобы стремительно преодолевать короткие дистанции. Осенью пятьдесят третьего года фонд процветал, получая сорок шесть грантов с общим доходом в шестьсот двадцать две тысячи долларов. Огромная сумма для сравнительно маленькой независимой лаборатории, но был нюанс. Пинкус и его партнер Хоагленд вливали почти каждый доллар в исследования, пренебрегая более обыденными материями вроде расходов на содержание здания и обслуживающий персонал.

Коммерческий директор фонда выдохся. Долгие годы он втолковывал Пинкусу, что на накладные расходы организации нужно отдавать двадцать пять процентов дохода, но тот не слушал. На накладные расходы шло одиннадцать процентов бюджета. Чердак и подвал кишели животными, а Пинкус продолжал заказывать все больше крыс и кроликов, не задаваясь вопросом, есть ли куда их поместить.

«Сейчас директорам потребовалось новое здание для животных, – писал коммерческий директор Брюс Кроуфорд финансовому комитету в пятьдесят третьем году. – И нужда в нем по-настоящему отчаянная, не только для новой работы, но и для уже идущей». Но денег на постройку не было, и ни на что не было, потому что Пинкус год за годом отказывался откладывать средства для новых проектов.