Рождение волшебницы

– Бляха, куда я тебя дену? Вот же… – он выругался. – И чтоб у меня… смотри – голову оторву!

Он накрепко привязал пленника за щиколотку, ходовой конец бечевки обмотал себе вокруг запястья и тогда только завалился спать, предупредив о бдительности служилых, что коротали у огня время. Люди приходили и уходили, слышались дремотные разговоры. Сначала Золотинка ждала, прикрыв веки, а потом и вправду уснула.

Миновало часа два или три, если судить по Большой Медведице – созвездие прошло изрядную долю суточного круга и опустилось к земле. Золотинка продрогла. Осматриваясь без лишних движений, она поняла, что пора действовать.

Костер тлел багровыми углями, по ним пробегали синие всполохи, ничего неспособные осветить. Максак спал, двое караульных клевали носом и боролись со сном в скорченном положении. Золотинка подвинулась к костру. Один из дремлющих насторожился и опять опустил голову, когда убедился, что мальчишка пристроился ближе к теплу и затих. Некоторое время спустя Золотинка неприметно потерла за ухом Эфремон, прошептала несколько бессмысленных слов и осторожно набрала горсть остывшей золы.

Развеянный с ладони пепел, туча золы окутала всех, кто сидел и лежал. Золотинка неудержимо чихнула, но никто уж не мог проснуться. Она высвободила намотанный на безвольное запястье Максака конец веревки, подтянула его к поясу и, прихватив с собой добрую горсть золы, двинулась в тихое, вкрадчивое путешествие между дремотными тенями шатров.

Там, где начиналась стиснутая зарослями едулопов дорога, горел костер, возле него темнели спины часовых, горели их лица, а дальше различался решетчатый забор – последнее препятствие на пути к дворцу. Открытое пространство в двадцать или тридцать шагов отделяло Золотинку от часовых, отсюда нельзя было нагнать сон – не долетит. Еще один лучник вышел из темноты и остановился у костра, отбрасывая долгую зыбкую тень. Теперь часовых насчитывалось пятеро, четверо сидели, один стоял.

Был ли шестой?

Затаившись за полой шатра, Золотинка высыпала бесполезную золу и пошарила в мокрой траве камень. Камни здесь не водились, но, оглянувшись, Золотинка вспомнила полузабытое впечатление у входа в шатер – и сообразила. Выверяя невесомый шаг, бережно ступая застылыми от росы ногами, она возвратилась назад. То были выставленные вон сапоги с намотанными вокруг голенища вонючими портянками. Годится, решила она. Лучник, который стоял, повернувшись к костру боком, оглянулся, но остался на месте. Золотинка выждала еще мгновение и тронула за ухом Эфремон.

Остальное зависело уже не от волшебства, а от простой ловкости. Ставши в рост, она швырнула сапог, и так мощно, что он, вращаясь портянкой, свистнул над головами сидящих и ухнул во тьму. Все вскочили, стоявший хватился за лук.

Нельзя было медлить ни мгновения! Золотинка цапнула запасной сапог и кинула его, расчетливо напрягая каждую мышцу, в середину костра – всплеснулась жаркая туча пепла, огонь и искры.

Тончайший пепел, вздымаясь выше головы, окутал часовых, сдавленная брань, крик и угрозы замерли в перехваченных глотках. Лучники замялись, расслабленность поразила члены. Один сел, мутно поводя руками, покачнулся другой. Последний тронул прикорнувшего в дурмане соседа, нагнулся еще ближе и рухнул рядом.

Золотинка перебежала к огню и сходу выхватила из жара сильно подпаленный уже сапог, загасила его о траву. Потом положила горячий сапог за краем огнища, как если бы кто-то пристроил его тут сушиться, чуть дальше поставила второй, тот, что брошен был в перелет. Надо полагать, часовые, очнувшись, так и не смогут сообразить, что тут у них случилось и откуда сапоги. Золотинка рванулась к устроенному из жердей забору, минуя ворота, мигом перекинулась на ту сторону, в темноту, и побежала мутно светлеющей дорогой. Беспробудно спала позади застава.

Безобразная груда строений и башен вставала черной горой, озаренные изнутри окна светились, как горящие язвы. Непостижимая жизнь заколдованного дворца не замирала и в этот полуночный час. Но тихо было под звездным небом, только часто шлепающие шаги Золотинки нарушали застылый покой.

Бесшумно скользнули по небу распластанные крылья – черная тень на звездах, и Золотинка, озираясь, заметила ее за собой еще раз. Верно, это была сова – не слышно было ни малейшего шуршания крыльев, даже посвиста, как рассекают они воздух, никакая другая птица неспособна летать так вкрадчиво. Бесплотная тень ночи.

Сова эта, верно, была соглядатай, но Золотинка не особенно встревожилась – крепость уже поднималась над головой, закрывая собой половину неба. Сбитые ноги больно попирали камни, дорога пошла в гору и потерялась. Золотинка, отдуваясь, перешла на шаг. На ближних подступах к дворцу можно было ожидать и засады.