Рождение Зимы

— Итак, если вы не боитесь, что Регнор сделает из нас дураков, что же вас беспокоит? — спросил Верховный Тан.

— Я только признаю, что, кажется, силы Горин-Гира движутся проворнее, чем я — чем любой из нас — хотел бы думать, — ответил Мордайн со всем смирением, какое у него набралась. — Невелика беда. У нас все еще достаточно времени, чтобы заняться ими. Нет, мои мысли занимает Килкри-Хейг.

Мордайн верил, что в веренице его доводов достаточно правды, чтобы убедить и Гривена.

— Есть некоторые сомнения по поводу того, насколько долго даже узда ваших приказов удержит Ленора от выхода на поле. Мы не хотим, чтобы славная победа досталась ему одному. Во всяком случае, стоит ли впутывать его до того, как соберутся наши силы, а это дело может оказаться более затяжным, чем обычно. Последствия, конечно, какие-то могут быть, но больше будет… пустой породы.

— Пустой породы, — повторил Верховный Тан. — А ведь ты ненавидишь пустую породу, не так ли, Мордайн? Нуда ты не поднял бы этот вопрос, если б у тебя не было на него ответа, так что я слушаю.

— Мы напомним Ленору, что он должен ждать подхода армий других Кровей, прежде чем начинать боевые действия, мой господин. И, возможно, даже сколько-нибудь вышлем вперед, чтобы убедить его, что мы торопимся. Нескольких сотен должно хватить.

Гривен кивнул:

— Это легко сделать.

Мордайн продолжал:

— И, может быть, проявить совсем немного больше настойчивости в сборе наших главных сил? Ведь если Андуран действительно уже окружен, то от дальнейших проволочек пользы будет уже немного. С другой стороны, вид Темного Пути, который барабанит в его собственную дверь, заставит Кросана задуматься. И если он не осознает, что его наивысшие интересы лежат в поддержании вашего доброго к нему отношения, то уж никогда этого не поймет.

Гривен отвернулся и опять стал смотреть на Веймаут. Быстро наступал вечер, и город уже проваливался в сумерки. По всей столице Крови Хейг раскинулась сеть булавочных уколов света, это горожане зажигали факелы, свечи и фонари. Верховный Тан зевнул и потер лицо.

— Так и сделай, — сказал он. — Мы можем использовать тех, кого я привел обратно из земель Даргеннан-Хейга, они еще не распущены. Власть, конечно, должна двигаться вперед, но мы имеем право надеяться на немного более длительный отдых между триумфами.

Гривен рассмеялся собственной шутке, и Мордайн, удовлетворенный вечерним разговором, присоединился к нему.

* * *

Советник верхом ехал в свой дворец, сопровождаемый великолепно одетой стражей, перед которой шли два факельщика, освещавших путь и разгонявших для его проезда уличную толпу. Вечером некоторые районы города казались даже многолюднее, чем днем. Этим летом появилась мода на ночные лавки, и некоторые из них до сих пор были открыты.

Бурлящая толпа расступалась, в основном без протестов, при приближении отряда Советника. Даже тот, кто его не знал, мог по платью и эскорту понять, что едет важный человек. Для сына лесоторговца он поднялся до головокружительных высот. Но Мордайн Джеран никогда и не был похож на сына торговца. Еще мальчишкой в Тал Дире, когда Веймаут для него был еще просто названием одного из многих иностранных городов, его за это не любили ровесники. Сейчас ему представлялось, что он, наверное, рос самонадеянным ребенком: он был умнее, чем большинство, и, даже в том нежном возрасте, вполне осознавал свои способности. Впрочем, он подробностей не помнил. Его детство часто казалось ему прожитым другим человеком, связанным с тем, каким он был сейчас, только самыми тонкими нитями. Когда-то он научился искусству манипуляции людьми сугубо для собственной защиты, и это действительно ему пригодилось. К тому времени, когда он, четырнадцатилетний, оставил остров, у него среди детей было больше союзников, чем врагов, и тот, кто вздумал бы что-нибудь сказать против него, быстро получил бы по заслугам.

Советнику нравилось думать, что при одном взгляде на Веймаут он уже знал, что никогда не вернется в Тал Дир. Торговый остров был все еще ровней Веймауту тех дней, по богатству, во всяком случае, но столица Крови Хейг была так просторна и так до вульгарности полна жизни, что отравила честолюбие юного Мордайна. Пока его отец трудился над созданием своего дела, Мордайн образовывался и воспитывал себя в городском духе. Возможно, сердце отца разбилось, когда сын отказался от талдиринских корней и пошел служить ко двору Хейга самым мелким чиновником. Вполне вероятно, но Советник не был в этом уверен, поскольку никогда больше не видел своей семьи, которая много лет назад оставила город и вернулась в Тал Дир, а те люди, с которыми он связан в Тал Дире, не настолько глупы, чтобы беспокоить его какими-то новостями о ней.

* * *