Рождение звука

Разговаривая, он подошел и включил телевизор, только без звука. Из трубки послышалось цоканье пальцев по клавиатуре. На экране телевизора появилась Блаш Джентри. Она сидела, выпрямившись на больничной кровати, окруженная букетами цветов, и утопала в волнах роз и орхидей. Картинка один в один напоминала похороны Люсинды.

Мужской голос ответил:

– Извини, дружище, твоя девушка занята.

Блаш, откровенно манерничая, красовалась на экране, хлопала глазами. Ей поставили капельницу, и какие бы болеутоляющие ни вливались по прозрачной трубочке через иглу, лицо актрисы лишь расслаблялось, кожа разглаживалась. Женщина откинула голову, выставив напоказ красивую шею и глубокий вырез в коротком халатике.

В телефон он сказал:

– Я потому и звоню: заметил ее в неприятной компании. Боюсь, девушка может попасть в беду.

Из бегущей строки внизу телеэкрана следовало, что пожертвования на лечение Блаш превысили три миллиона долларов.

Мужской голос рассмеялся в ответ:

– Совсем наоборот, она сейчас на прослушивании, и там все вполне законно.

В руках Блаш появилась очередная охапка лилий. Ее лицо выражало умиротворение и доброту – видимо, успокоительное было что надо. Бывшая заложница непрестанно касалась лица и губ подушечками пальцев, словно не могла поверить, что жива.

Перекинув трубку с проводом в другую руку, Фостер отправил фальшивой Люсинде – или Мередит? – эсэмэску. Ответа не пришло.

Мужской голос объяснил:

– Алло, вы слушаете? Сегодня у нашей девочки выходной.

А еще он рассказал, что звонили из какой-то конторы по подбору актеров. Оттуда прямо забрасывали их электронной почтой, пока не нашли девушку, похожую на фотографию какой-то пропавшей девчонки с молочных пакетов.

Девушка на кровати шелохнулась. Приоткрыв глаза, скривила губы в глуповатой, не от мира сего улыбке. Пыталась потянуться, выворачивая руки и ноги, борясь с веревками, притянувшими запястья и лодыжки к опорам кровати. Митци опустила «Шур Вокал Эс-Эм 57» так, что тот почти касался губ девушки. Рядом с ним замер в ожидании олдскульный ленточный микрофон, а остронаправленный свисал прямо сверху; каждый микрофон подключался к своему предусилителю. Митци подождала, когда девушка заговорит и стрелки всех измерителей уровня звука прыгнут. Стрелки дернулись, как только Мередит произнесла:

– Мы что, уже пишемся?

Подняв подбородок, она увидела свое нагое тело.

Митци чуть придвинула один микрофон.

– Ты заснула, пока мы болтали.

Затем, глядя на монитор, чуть придвинула другой микрофон.

– Мне нужно выставить уровень записи. Мередит, расскажи, чем ты завтракала.

Все еще в дурмане от снотворного, девушка придвинулась к «Шуру»:

– Миндаль… йогурт…

Митци прожевала еще один «амбиен», запила шампанским и продолжила:

– Солнышко, ты когда-нибудь слышала про «крик Вильгельма»?

Их глаза встретились, и девушка покачала головой. Тогда Митци прочла ей привычную лекцию о том, как обычные люди жертвуют всем, но не получают взамен ничего, а другие – снимают пенки, как зарабатывают на жизни других и умудряются наживаться на смерти. Рассказала Митци и о том, как даже самые сокровенные мгновения жизни человека сейчас стали товаром – как их можно скопировать и продать.

Девушка хихикнула:

– А вот и не всегда. – Она поворочалась под натянутыми веревками – не пытаясь освободиться, а просто разминая мышцы. Стрелки индикаторов дернулись, когда она назвала имя: – Уайли Густафсон.

Тихо и неразборчиво Мередит рассказала о кантри-исполнителе, который приехал завоевать Лос-Анджелес в девяностые. Однако народная музыка и йодль не очень-то пользовались популярностью в мире хип-хопа и рэпа, поэтому приходилось браться за разную работенку. Однажды Уайли записал йодль – всего три ноты для некоего технического стартапа. Чего только не сделаешь за деньги в рекламе! Заплатили ему всего шестьсот долларов, но контракт был на однократное использование голоса. А два года спустя он услышал свой йодль во время суперкубка. Не будь дураком, Вилли обратился к адвокату по авторским правам и отсудил пять миллионов долларов. Сегодня он – владелец здоровенного ранчо, лошадки и все такое. А купил на отсуженные деньги.

Девушка сонно улыбнулась и добавила:

– Свою лошадь он назвал Яху.

Вот ведь радость: наконец попалась голливудская история со счастливым концом. Ну хоть раз простой человек вышел победителем!

Митци натянула на руку латексную перчатку, потом, не сводя глаз с мягко пульсирующих стрелок, натянула вторую и подобрала волосы под хирургический колпак. Налила еще один бокал вина, запила еще одну таблетку. Как всегда, начал сказываться побочный эффект таблеток – возбуждение и нервозность. Митци протянула руку, придвинула длинный «ствол» направленного микрофона чуточку ближе к губам девушки и спросила:

– А что еще было на завтрак?

Голос прозвучал слабо, как выдох:

– Черный кофе…

Митци разорвала полиэтиленовый пакетик с поролоновыми берушами. Крошечный чужак в животе заворочался, пнул крошечной ножкой.

В пакете экспресс-доставки лежал нож. Не хочется, но пора начинать: нужно выяснить, действительно ли она способна на такие зверства.