Рожденная Огнем

— На выход. Знаешь, где нет стражи и можно покинуть замок незамеченными? Лицо мальчика стало пепельно-серым и грозилось погрузить его в глубокий обморок. Может еда все же была отравлена?

— Мальчик, ты жить хочешь? — останавливаясь, и слыша, как где-то по коридорам раздаются тяжелые шаги, я присела и заглянула ребенку в глаза. — Тебя убьют, меня убьют, но если ты знаешь, как можно выбраться, мы сможем пожить еще немного.

— К-кухня… — пролепетал служка, сглатывая огромный ком, вставший поперек горла.

— Веди! Длинными коридорами мы удалялись от шагов, казалось наступающих на пятки. Служка семенил по полу, то и дело норовя поскользнуться.

От падения его спасала лишь моя мертвая хватка. Споткнуться, поскользнуться или просто запутаться в ногах сейчас было непозволительной роскошью. А в голове тлело подозрение, что мальчишка может привести нас прямо в руки вооруженной до зубов страже, обменяв мою жизнь на свою. Не раз приходилось останавливаться и, затаив дыхание, прятаться в темном ответвлении коридора, пропуская пробегающих мимо стражников.

Поиски беглянки шли полным ходом, не ожидая, что у нее появился маленький провожатый. Наверное поэтому, когда мы зашли в самую глубь замка, где двери встречались все реже, а канделябры местами пустовали, оставляя коридоры в полутьме, стража и звуки ее активности перестали быть слышны. Вильнул коридор, впуская нас в темную арку совершенно не предназначенную для кого-то выше метра ростом. Пригнувшись, следом за компактным мальчиком, я шла по узкой лестнице, стараясь не сильно протирать головой низкие потолки. Лестница вывела нас в довольно захламленное помещение с несколькими дверьми. Комнаты прислуги — как пояснил мне мальчик. Люди ютились в крошечных комнатах совершенно не предназначенных для проживания такого количества народа. За поворотом небольшой коридор разделялся на два. С одной стороны прачечная, где раскрасневшиеся женщины в огромных чанах с водой полоскали белье, с другой — кухня. Здесь кипела бурная деятельность.

Мужчины, женщины, дети — все заняты делом. Времени заметить две фигуры, мелькнувшие и тут же исчезнувшие, просто не оставалось. Ребенок указал на железный бочонок с отходами, над которым толпами вились упитанные мухи, и юркнул за него, пропадая из виду, словно растворившись в стене. Не веря, что делаю это, задержав дыхание, я последовала за ним. Солнце почти село, оставив на небе лишь тонкую полосу света.

Свежий ветер доносил пение птиц и трепал волосы. Влажный и слегка прохладный воздух был невероятно сладок после удушливых замковых помещений. Зеленую лужайку окружали деревья, за которыми слышался плеск воды. За спиной осталась стена замка, где в самом низу виднелась дыра, проделанная работниками кухни, чтобы не затрудняться в поисках места, куда можно слить отходы.

— Скоро нас станут здесь искать?

— Н-не скоро, г-госпожа. Служ-жебные помещения осмотрят в п-последнюю очередь, — заикаясь, промямлил мальчик.

— Здесь рядом озеро?

— Река, госпожа, — поклонился ребенок.

— Так, ладно, зови меня Элея, ясно? Не госпожа. Я не из этих, — я махнула рукой в сторону замка. — А теперь пойдем к той реке.

Избавимся от образа слуги на твоем лице.

— От меня, госпожа? — побелел мальчик, сжав руки на груди.

Кажется еще немного, и случится тот самый долгожданный обморок.

— Не говори ерунды! Пойдем, — я первой пошла на звуки реки, спиной чувствуя очередное движение мальца. — И не кланяйся мне! Река оказалась довольно широкой — метров пять-шесть, но не глубокой, извивалась между деревьями и терялась за крутым витком вдали. Течение было сильным. Сквозь прозрачную поверхность проглядывали мельтешащие мелкие рыбешки. Шум воды успокаивал. Присев на траву, я стянула сапоги и опустила ноги в прохладную воду, откидываясь назад и наблюдая, как на небе загораются звезды.

Ночную тишину нарушали лишь начавшие оживать сверчки да копошащийся у берега мальчишка, старающийся умыться так, чтобы не замочить грязные лохмотья, с трудом имеющие право называться одеждой. Хрустнувшая ветка в кустах и выскочивший на берег трусливый заяц насмерть перепугали взвинченного ребенка. Тонко вскрикнув, тот лихо сиганул в воду, устраивая заодно и стирку.

— Выходи, непутевый, — подозвала я трясущегося ребенка, старательно выжимающего промокшую насквозь одежду. С волос ручьями стекала вода, но зато теперь мальчика с уверенностью можно было назвать в меру чистым. Стянув куртку и отдав мальчику, я отвернулась, дожидаясь пока он избавится от лохмотьев и переоденется. Куртка у меня была отнюдь не длинная, но ребенок уместился в ней почти целиком. Накинув ему на мокрую голову капюшон, я лишь улыбнулась.

— Есть здесь поблизости деревня какая? Или село? Или двор постоялый?

— Пастуши, — мальчик вытянул руку, сражаясь с длиной рукавов, и указал направление. — Просека через лес идет прямо к деревне.

— Отлично, а теперь суй руку обратно и грейся. Как звать-то тебя, кстати?