Рожденная огнем

Джейда лежала на кровати неподвижно, словно высеченная из камня, прижимая к себе обугленную игрушку так, словно от нее зависела сама жизнь. Меня удивило, что Риодан не выбросил этого мишку. Он немыслимо обгорел, но каким-то образом сумел удержать и Джейду, и ее набивного друга, которым она была так одержима, – не дав им обоим сгореть. Любой другой мужчина швырнул бы игрушку в огонь.

Наконец, я осталась с ней наедине и пересела на кровать. Поправляя одеяло, я наткнулась взглядом на сверкающий браслет Крууса, который буквально ослепил меня, и мне вдруг отчаянно захотелось от него избавиться.

Она дала мне браслет, когда забрала мое копье. Даже тогда не хотела оставлять меня беззащитной. И в сегодняшней битве он защищал меня от любых повреждений.

Он должен был быть на ее руке.

Я попыталась надеть на нее браслет, но она уцепилась мертвой хваткой за Шазама, я не сумела разжать ее пальцы. Тогда я положила его на столик у кровати, чтобы, проснувшись, она сама могла его взять.

Я мягко коснулась ее волос, убирая с лица обгоревшие огненные пряди. Волосы все так же были собраны в конский хвост, но спустились на шею, и я заметила естественные кудряшки. Я мягко и печально улыбнулась. Однажды я снова увижу ее с распущенными волосами – кудрявыми, непослушными и свободными.

Я погладила ее по щеке, стирая размытую слезами сажу, затем принесла из ванной полотенце и осторожно очистила ее лицо. Намочила ей волосы и гладко зачесала назад. От воды они стали еще пружинистей, сжимаясь в мелкие кудряшки. Она не пошевелилась.

– Дэни, – прошептала я. – Я люблю тебя.

Я легла рядом с ней, обняла ее, прижала к груди, как она прижимала к себе Шазама.

Я не знала, что делать, что еще говорить. Извинения бессмысленны. Что случилось, то случилось. Дэни всегда жила с девизом: «Прошлое – то, что прошло. А настоящее – в твоих руках, потому и называется настоящим. Оно у тебя есть, и с ним можно что-то сделать!»

Я прижалась щекой к ее волосам и прошептала ей на ухо слова, которые услышала от нее. Я понятия не имела, что они значат, но для нее они, очевидно, означали очень много.

– Я вижу тебя, Йи-Йи, – сказала я. – Возвращайся. Не уходи. Пожалуйста, не бросай меня. – Я начала плакать. – Здесь безопасно. Мы любим тебя, Дэни. Джейда. Как бы ты себя ни называла. Это неважно. Только, пожалуйста, не уходи. Я рядом, милая. Я с тобой. – Я заплакала навзрыд.

***

Это невозможно предвидеть.

Финальный, фатальный удар.

Ты стоишь, весь обгаженный, и думаешь, что вброс дерьма на вентилятор уже закончился – все и без того настолько плохо, что хуже быть не может. Ты пытаешься докопаться до истины, почему все пошло не так в твоем мире, и вдруг осознаешь, что на самом деле понятия не имеешь, куда все катится, а видишь только верхушку айсберга, который потопил «Титаник», – и в этот момент налетаешь на тот самый айсберг, потопивший «Титаник».

Несколько часов спустя я спустилась вниз, двигаясь подобно деревянной кукле, – ноги болят, сердце ноет, глаза опухли, нос заложен.

Джейда все еще не шевелилась, хотя дважды за час открывала глаза. Оба раза она замечала, что я рядом, и тут же закрывала их, либо соскальзывая обратно в бессознательность, либо просто отгораживаясь от меня.

В книжном магазине стало поразительно тихо, и я сунула голову в кабинет – проверить, как там дела у Риодана. Он был один, обмотанный мерцающей тканью со светящимися символами, и находился в глубоком сне.

Я проверила переднюю часть магазина, но та оказалась пуста, поэтому я высунулась из черного хода, чтобы посмотреть, куда все делись. Вдалеке, справа по улице, звучали голоса. Склонив голову, попыталась расслышать разговор.

Бэрронс тихо с кем-то беседовал.

Я вышла в предрассветные синие сумерки, думая о том, что всего через несколько часов должна встретиться с Алиной, и не понимая, стоит ли это делать. Мое сердце было раздавлено. Я могла думать только о Дэни. И не могла отойти от нее на час или больше, какой бы важной ни была причина. И я определенно не могла пригласить Алину сюда. Меньше всего на свете я хотела, чтобы на Джейду как-то повлияло ее присутствие.

Я заторопилась по улице и повернула за угол, но там никого не оказалось.

Я продолжила шагать, бездумно следуя за голосом Бэрронса и раздумывая, почему все вдруг ушли из магазина. Завернув за следующий угол, услышала над головой сухое чириканье и подняла глаза.

Небо надо мной потемнело от черных мантий призраков – парящих, скользящих, шуршащих. Благодаря Охотнику теперь я знала, что это миньоны Чистильщика. И кем бы ни являлось это загадочное существо, оно не ошибалось – я действительно сломана. Мое сердце разбито на части.

Их количество исчислялось сотнями. Я запрокинула голову. Еще больше сидело на крышах по обе стороны улицы. Я обернулась на КСБ, крыша которого уже едва различима, но видно, что она тоже полностью покрыта призрачными падальщиками. Я настолько погрузилась в собственные мысли, что даже не взглянула вверх, когда выходила. Они, наверное, сидели там в полной тишине.