Рожденная заново

Должен же здесь быть выключатель! Юлия ощупала стену около двери, нашла выключатель и повернула его. При свете помещение оказалось совсем не таинственным, — просто скромная прихожая без окон, из которой шло несколько дверей. Юлия открывала одну дверь за другой. Она обнаружила красиво оформленную вторую спальню с ванной комнатой, вероятно, гостевую, и порадовалась, что Пьер не предложил ей эту комнату. Рядом находилась столовая, где стоял овальной формы стол, по-видимому, раздвижной, высокие стулья, горка, на полу лежал дорогой ковер, на окнах — белые легкие занавески. Другая комната, вероятно, служила Пьеру кабинетом, в ней был старинный письменный стол, с украшенной искусной резьбой по дереву и совершенно современное оборудование — компьютер, чертежный стол и стеллаж, заполненный рулонами бумаги. Юлии очень хотелось посмотреть рисунки Пьера, но она сочла это бестактным и быстро вернулась в прихожую, чтобы открыть последнюю дверь. Там оказалась очень уютная комната, где были удобные кресла, диван, телевизор, стереоустановка и удобно размещенная коллекция пластинок, кассет и компакт-дисков. При взгляде на них Юлия поняла, что она очень соскучилась по хорошей музыке. Она присела на корточки и стала изучать коллекцию Пьера. Она нашла там все, что любила — Брамс, Брюкнер, Моцарт, Бетховен, Шуман и Шуберт.

— Ах вот, где ты прячешься!

Она испугалась, когда услышала голос Пьера.

— Не сердись на меня! — попросила она и обезоруживающе улыбнулась ему. — Мне так хотелось немножко порыться здесь.

— Ты будешь разочарована. У меня в основном только классическая музыка и джаз.

— Но это же замечательно! Поставь что-нибудь для нас!

— Что ты хочешь послушать?

— То, что нравится тебе.

Он протянул ей руку, помог подняться, и она оказалась в его объятиях. Они погрузились в длинный страстный поцелуй. Затем он мягко оторвался от нее, но ей так не хотелось освобождаться от его объятий.

— Музыка! — напомнил он с улыбкой в глазах.

— Ах да! — сказала она тихо, почти не дыша.

Он подошел к проигрывателю и спустя мгновение она услышала звуки проникновенной, ритмично нарастающей музыки. Юлия узнала «Море» Дебюсси.

Но она не успела сказать ему об этом.

31

Потом они вместе лежали в круглой мраморной ванне, нежно касались друг друга, в каждом прикосновении находя удовольствие. Сначала они решили пойти куда-нибудь поужинать, но потом передумали и остались дома. Луиза приготовила для них легкий ужин. Им надо было так много рассказать друг другу и побыть одним.

Потом они, взявшись за руки, обошли всю квартиру, которую Юлия сначала осматривала одна. Пьер объяснил ей, что несколько необычное расположение комнат, сгруппированных вокруг передней без окон, связано с тем, что дом очень узкий. Он пояснил, что первая гостиная выглядит несколько перегруженно, поскольку это связано с тем, что он привез сюда свои любимые вещи из замка Шатонак.

— Мы, правда, еще живем в этом замке, но ты же можешь себе представить, что на сегодняшний день совершенно невозможно поддерживать в порядке и обогревать тридцать пять комнат, некоторые из которых представляют из себя огромные залы. Чтобы сохранить в порядке замок, мы вынуждены были его продать. Но я просто не мог расстаться с такими вещами, как например, этот подсвечник семнадцатого века. В нашем замке сохранилось еще очень много красивых и редких вещей. Когда-нибудь я покажу тебе это.

Юлия, которая находилась под большим впечатлением от этого дома, едва могла себе представить размеры старого замка. Насколько отличалась жизнь Пьера от тех стесненных обстоятельств, в которых она выросла и в которых, как ей казалось, прозябала сейчас после отъезда из Винкельхофа.

В нижних этажах дома, как узнала позже Юлия, жили родители Пьера, сейчас они отдыхали в Ницце. У Пьера был еще брат, который работал в банке в Лондоне, чтобы овладеть профессией наследника и подготовить себя к вступлению во владение банком «Шатонак», и сестра, которая была замужем за нефтяным магнатом и жила в Штатах.

— Я в семье, так сказать, «mouton fléan» — как это сказать? Своего рода «белая ворона», — признался Пьер.

Юлия удивилась.

— Ты? Почему?

— Человек с художественными наклонностями всегда аутсайдер, — пояснил он, улыбаясь.

— Ты рассматриваешь шитье как искусство?

— Да, безусловно! — подтвердил он. — Все, что выходит за рамки «полезного» — уже искусство. Только многие видят это не так, они воспринимают формы и цвета как нечто заданное. При этом, мы люди, если бы мы не стремились к красоте, могли бы одеваться просто в более или менее теплые мешки. Это было бы гораздо практичнее и дешевле и помогло бы устранить классовое различие или по крайней мере сделать его менее очевидным.

Юлия засмеялась.

— Что за странные идеи у тебя! Могу поспорить, что если было бы именно так, то, по крайней мере, мы, женщины, сразу же перевязали бы талии поясками и веревочками. Возможно, сначала совсем простыми, но со временем все более искусными и яркими.