Рожденная заново

Когда они ступили на танцевальную площадку, Пьер сделал знак пианисту. Тот его понял и начал играть медленный вальс. Через секунду они нашли общий ритм и отдались звукам нежной мелодии. Юлии казалось, как будто она парит над танцевальной площадкой. Ей казалось, что никогда еще она не чувствовала себя в таком единении с партнером. Потом был медленный фокстрот, танго и опять медленный вальс. Их примеру последовали другие пары, как будто бы они, Юлия и Пьер, первыми сломали лед. Юлия была рада этому, поскольку это означало, что общее настроение поднялось, и ей больше не приходилось чувствовать себя выставленной на всеобщее обозрение. Но вскоре на танцевальной площадке стало слишком тесно.

— Достаточно на сегодня, — прошептал ей на ухо Пьер.

— Как жаль! — ответила Юлия и безропотно пошла с ним обратно к стойке.

Они допили свои коктейли и направились домой, останавливаясь каждый раз через несколько шагов, чтобы поцеловаться — как влюбленные на заре юности.

— Какая ты молодая! — нежно прошептал Пьер. — Я не могу вспомнить, когда я в последний раз целовал девушку ночью на улице.

— Обычно ты это делаешь только в такси? — поддразнила она его.

— Нет. Вообще нет. До того, как познакомиться с тобой, я был довольно ленивый старый мужчина.

— Вот как раз в этом ты не сможешь меня убедить.

Она остановилась под фонарем и посмотрела на него.

— Скажи мне, Пьер, сколько же тебе лет?

— Тридцать два.

— Тридцать два? — повторила она недоверчиво, так как считала, что он старше. Но она должна была признать, что это был подходящий возраст для молодого модельера, который представлял свою первую коллекцию. — Тогда я старше тебя! И это дает мне право чувствовать себя уставшей и очень хотеть спать.

Она взяла его за руку и потянула за собой. Почти бегом они поспешили в «Отель Шатонак».

32

На следующее утро Пьер должен был заняться последними приготовлениями к показу моделей. Юлия охотно поехала бы вместе с ним, так как ей не терпелось скорее увидеть коллекцию. Но Пьер быстро отговорил ее. Вместо этого он предложил ей совершить прекрасную прогулку по Парижу, дал ей план города и довез до Триумфальной арки.

Был чудесный осенний день, небо было покрыто легкой дымкой, сквозь которую светило солнце. Юлия прошла вдоль Елисейских полей, потом через Тюильри, наблюдая за прохожими и играющими детьми. Она жадно впитывала в себя все впечатления и с удовлетворением отметила, что женщины в Мюнхене одеваются с гораздо большим шиком по сравнению с парижанками, которых так превозносят всегда, если те, кого она видела на улицах были действительно настоящие парижанки, а не туристы. Во всяком случае, когда Юлия шла к Эйфелевой башне, она отметила для себя, что притягивает к себе многие внимательные и восхищенные взгляды. У нее уже не оставалось времени посетить знаменитые парижские музеи, но она поднялась на самый верх Эйфелевой башни, откуда можно было увидеть весь город вплоть до районов огромных новостроек.

Когда она проголодалась, она вошла в бистро и заказала себе тост с сыром и чашку кофе. У нее еще оставалось время до встречи с Пьером, но уже болели ноги от ходьбы и, выйдя из бистро, она остановила такси и поехала к собору Нотр-Дам де Пари, строгая красота которого произвела на нее сильное впечатление. Оттуда она спустилась к набережной Сены.

Оставалось совсем немного времени до начала показа. Юлия собиралась перед этим привести себя в порядок и переодеться, но сейчас это становилось уже невозможным, ей нужно было поспешить, чтобы найти «Отель Маршал Ней». Такси нигде не было видно, у нее не хватало терпения ждать и она побежала, заглядывая в карту. Запыхавшись она успела к отелю в последний момент.

Паж проводил ее в изящный зал с паркетным полом и прилегающим зимним садом, который был украшен великолепными букетами из осенних цветов, астр и гладиолусов, в напольных вазах. Поскольку это был закрытый показ, публики было мало, почти только одни журналисты. Для Юлии было оставлено место в первом ряду, между покупателями из Нидерландов и Испании, двумя очень солидными, хорошо одетыми господами.

Юлия села на свое место как раз в тот момент, когда начался показ, — она даже подумала, что ждали только ее — и решила потом извиниться перед Пьером. Но до этого дело не дошло. Впечатление, которое коллекция произвела на нее, и не только на нее, а на всех в зале, — было настолько потрясающим, что все другое сразу показалось второстепенным и не имеющим значения.