Рожденные ползать

Официантка была в Дурасовке личностью известной. Обычно, при первой встрече она сразу же убивала всех мужиков наповал. Причем, дважды. Первым делом противоположная особь натыкалась взглядом на ее необычайно длинные и стройные ноги (как известно мужчины обыкновенно почему-то начинают осмотр женщины именно с этой части тела). Завороженный взор автоматически следовал вверх и не разочаровывался. Чуть повыше располагались широкие бедра и крепкий, фантастической крутизны зад. На узкой, осиной талии мужское сердце уже почти выпрыгивало наружу, но и это было еще не все. Главным достоинством официантки заслуженно считалась ее грудь, никак не менее 5-го размера. Бюстгальтер она не носила. Колыхание эдакого богачества во время ходьбы обычно заканчивалось для наблюдателя предынфарктным состоянием и полным параличом верхних дыхательных путей.

К сожалению, и это было еще не все. Когда мужик наконец-то добирался до лица Нади, то окончательно терял дар речи. Девушка имела маленькие поросячьи глазки и уродливый ротик. Причем, они были расположены так близко друг к другу, что казалось, будто бы свалены в одну кучу. Однако, венцом всего этого явного издевательства со стороны всевышнего, являлся огромный на все лицо нос, похожий на картошку. Именно, из-за него Надя и получила свою кличку. Встретившийся с нею взглядом мгновенно краснел, словно бы увидел что-то неприличное и тут же утыкался в свою тарелку.

Самым интересным было наблюдать со стороны, как Надя-нос идет с подносом по проходу между столиками. Офицеры, находящиеся спереди от нее, сосредоточенно ковырялись в еде и подчеркнуто энергично работали челюстями. Но стоило ей пройти мимо и повернуться задом, как мгновенно десятки голов, как по команде поворачивались за нею вслед, провожая долгими, внимательными взглядами. Потом, девушка возвращалась и опять видела лишь головы, уткнувшиеся в тарелки.

Те, кто знал официантку давно, постепенно привыкали к ее виду. К ней относились с жалостью, как к больному ребенку, особенно учитывая ее необычайную доброту и порядочность. Неоднократно, старожилы гарнизона резко пресекали попытки новичков отпустить по ее поводу сальные шутки. Большинство видело в ней просто младшую сестру, нуждающуюся в защите.

Наконец, с добавкой было покончено. С полными животами мы вывалились на улицу, что помогло нам также проникнуться братскими чувствами к Наде. Жизнь опять становилась сносной. Внезапно Гусько остановился, как будто вспомнил что-то:

— Ладно, чуваки, вы идите. Совсем забыл, мне же еще в одно место подскочить нужно…

— Куда это ты? — поинтересовался я.

— Да ладно, — потянул меня за рукав Алик, — пошли. Что, у человека своих дел быть не может?

Мы направились в сторону гостиницы, а Гусь свернул на дорогу перпендикулярную нашей и зашагал по ней, не оглядываясь.

— Хочешь, хохму покажу? — спросил Бармин, когда наш приятель удалился метров на сто.

— Давай, а что за хохма?

— Сейчас увидишь. Сворачивай быстро в лес.

Из нашего наблюдательного пункта был прекрасно виден Гусько, марширующий бодрым шагом.

— Ну и что? — нетерпеливо переспросил я.

— Смотри, смотри, только тихо! — Алик ткнул меня кулаком под бок.

В этот момент Юра вдруг повернулся и внимательно огляделся вокруг. Обнаружив, что нас уже не видно, он остановился и вдруг неожиданно исчез в прилегающих к дороге кустах. Через минуту Гусько появился снова, но уже без своего знаменитого малинового свитера, а в желтой майке с надписью «Московская Олимпиада». Медленно, как будто что-то обдумывая, Юра стал возвращаться назад. Через несколько минут он был на перекрестке рядом со столовой, в той же самой точке, где мы недавно разошлись. Здесь он опять немного постоял, оглядываясь по сторонам, после чего снял очки и сунул их в карман, а оттуда достал видавшую виды кепку и одел ее на голову.

Дальнейшее плохо поддавалось описанию. Мы увидели, что место, где только что стоял Гусько — пусто. Только небольшой столбик пыли, да хлопнувшая дверь в столовую, свидетельствовали, что нашего приятеля не унесли инопланетяне.

— Видал? На второй заход пошел! — восхищенно произнес Алик.

— Да, — почесал я затылок, — мне кажется, пора менять Гусю кличку. Думаю, «Шаровая молния» будет в самый раз.

— Ну, с «молнией» — согласен, — кивнул головой Бармин. — Действительно, скорость передвижения по направлению к жратве у него уникальная. Но почему «шаровая»? Он же вроде не толстый?

— Это от выражения «на шару», — объяснил я свою мысль. — В слове «шаровая», ударение нужно делать на первом слоге.

* * *

На следующий день построение техсостава было назначено возле эскадрильского домика. Я облачился в свою новенькую, только что полученную техническую форму: темно-синюю куртку, брюки, такого же цвета берет, и бодро зашагал на службу. Там обнаружилось, что личный состав во главе с инженером, находится в состоянии сильного возбуждения. Дело было в том, что пропал часовой, ночью охранявший нашу зону. Обычно он первый встречал нас утром, докладывал инженеру, и только после этого вскрывались все печати на дверях эскадрильского домика и воротах самолетных укрытий.