Рожденные ползать

Когда писал конспекты Юра, не видел никто. Он приходил со службы, потом садился на пол, подогнув под себя ноги и впадая в долгое оцепенение. Это называлось у него «уходить в астрал». Мы уже привыкли, что он ищет там свой миллион и вскоре перестали обращать на него внимание. Только неутомимый Кроха, иронично интересовался об успехах.

— Ну, чуваки, я уже почти у цели! — информировал нас Гусько, когда возвращался на землю. — Сегодня я видел свой заветный чемоданчик так же ясно, как вас сейчас. Левый замок у него слегка поцарапан. А номер упаковщика на пачках — «10».

После этого он обессилено падал на койку, или сразу засыпая, или уставившись в телевизор. Смотрел он в основном финское телевидение, которое, особенно в пасмурную погоду ловилось в гарнизоне довольно прилично. Естественно, по-фински он ничего не понимал, но говорил, что ему все равно, что смотреть, лишь бы не совковую дребедень.

— Юра! — звали мы его. — Иди, пиши конспекты. Не успеешь!

— Ничего, — обычно отзывался тот. — Еще много времени. Посмотрите лучше, какой классный мультик.

Мультфильм был без слов и поэтому вполне понятен даже для техника самолета. Первый кадр показывал американский центр управления. Взад-вперед сновали люди, мигали лампочки многочисленной аппаратуры, крутились бобины суперкомпьютеров. На огромном экране, во всю стену, была видна ракета с американским флагом, стоящая на стартовой площадке. Изображение погасло, и появились цифры. Это начался отсчет времени: 9,8…2,1. Пуск! Ракета, в облаке дыма, отрывается от земли и, пролетев метров десять, с оглушительным грохотом взрывается.

Кадр второй, снятый, как бы с вертолета. Бескрайнее море тайги. Камера наплывает все ближе и ближе и, наконец, становится видна длинная прямая просека. По просеке, десятка два бородатых солдат в папахах, как бурлаки тянут на веревках огромную ракету. Работой руководит офицер, с такой же, лопатой, окладистой бородой. Время от времени он, из-под ладони смотрит на солнце и, послюнявив палец, поднимает его вверх, чтобы определить направление ветра. Наконец, командир тычет пальцем в землю. Солдаты тут же начинают поднимать ракету. Они ставят ее вертикально и подпирают с нескольких сторон, срубленными соснами. Офицер поджигает, торчащий снизу фитиль и все бросаются врассыпную.

Кадр третий. Бесконечная гладь мирового океана, посреди которой, сиротливо качается на ветру одинокая тростинка. Из-за горизонта появляется ракета, с красной звездой на борту. Быстро приближаясь, она попадает точно в центр тростинки. Взрыв! Конец мультфильма. Наша техника побеждает американскую даже на финском телевидении! Посмеявшись, возвращаемся к нашим прозаическим делам.

Однажды Юра, в очередной раз, переключил наше внимание на телевизор. Начинался какой-то американский фильм. Титры гласили: «Last tango in Paris». Кинчик шел на английском языке с финскими субтитрами. Оба языка мы знали примерно одинаково, поэтому, вначале не проявили сильной заинтересованности. Однако вскоре пошли такие кадры, что нам стало не до конспектов. Безобразия, которые творили на экране Марлон Брандо и Мария Шнейдер, были понятны без всякого перевода. Такого, советские люди еще не видели!

Когда фильм закончился, мы еле-еле отлепились от экрана. Проникаться марксизмом-ленинизмом не было уже никакой возможности. Каждый пытался собраться с мыслями, но не получалось. Однако на Юру кино оказало совершенно противоположное воздействие, нежели на нас троих. Он внезапно вскочил с койки, выдрал откуда-то несколько листов бумаги и с бешеной энергией начал их пачкать. Так как наш друг не заглядывал при этом ни в один первоисточник, мы пытались догадаться, какую же ленинскую работу он конспектирует. На все наши вопросы, Гусько только отмахивался, тщательно прикрывая свое творение рукой.

К концу дня тайна раскрылась. Отложив ручку, Юра горделиво приосанился, обвел нас торжествующим взором и провозгласил:

— Уважаемые дамы и господа! Предлагаю вашему вниманию, первый на территории СССР, порнорассказ. Прошу оценить по достоинству.

Мы отложили в сторону свои тетрадки и впились глазами в рукопись. Перед нами предстала полная энциклопедия сексуальной жизни. В свое короткое произведение Юра умудрился вместить все мыслимые и немыслимые способы плотской любви. Однако, странное дело. Чем дальше мы читали, тем слабее было наше вожделение и тем громче, становился смех.

Конец рассказа совпал с нашими финальными конвульсиями. Мы, совершенно обессилев, лежали на кроватях, держась за животы. Гусько был по-своему очень талантлив и вполне бы мог писать миниатюры для Райкина или Петросяна. Я не имею возможности воспроизвести этот шедевр в полном объеме, но один небольшой кусочек, врезался мне в память очень хорошо. Звучало это примерно так: «…Я поцеловал ее в губы. От возбуждения она так сильно сжала ноги, что у меня треснули очки».

Юра, Юра! В неудачное время и в неправильном месте ты родился. Ох, будут у тебя проблемы из-за конспектов. И не только из-за них!

* * *