Рожденные ползать

Так вот, заправку этого старенького самолета я запомнил очень хорошо. Он имел (дай бог памяти) целых четыре заправочные горловины. Процесс кормления топливом производился сверху, с помощью заправочного пистолета. Особенно, мне нравилось этим заниматься после ночных полетов, в темноте. Заправочные пистолеты не отключались автоматически при наполнении бака, поэтому нужно было соблюдать крайнюю осторожность. Это потом я научился заправлять на слух, а поначалу…. Льешь себе, льешь. Изо всех сил таращишь глаза, пытаясь разглядеть уровень залитого топлива. А оттуда, как даст фонтан — все, прозевал!

Миг-27 принадлежал уже к самолетам нового поколения и был оборудован системой централизованной заправки. Ничуть не хуже, чем в «Жигулях». Всего одна горловина, расположенная с левой стороны фюзеляжа — заправляются все баки одновременно. Заправка прекращается автоматически после наполнения. В общем, сплошное удовольствие. Такие случаи, когда можно облиться керосином, как на Ту-16 просто и представить невозможно.

С улыбкой, вспоминая события ушедших дней, я открыл лючок заправочной горловины. Затем скрутил крышку бака, которая повисла на тонком металлическом тросике, соединяющем ее с корпусом самолета. Подтащил заправочный шланг, заканчивающийся на конце специальным приспособлением, с двумя ручками, называемым «присоской». Вставил ее в пазы горловины и повернул вправо до упора. Все, можно заправляться. Я постучал в окно кабины топливозаправщика. Водитель включил подкачивающие насосы, и длинная змея шланга начала толстеть прямо на глазах. Я вернулся к горловине, попробовал, хорошо ли закреплена присоска и посмотрел на топливомер, расположенный рядом с горловиной. Стрелка, дрогнув, поползла вверх, и … мощная струя керосина ударила меня в живот, едва не сбив с ног.

С матом и криками «стой!» я отскочил в сторону. Из места, где присоска соединялась с резиновым шлангом, хлестало топливо. Боец, наконец, сообразил, что произошло, выключил насос и теперь обескуражено осматривал место повреждения. Мой самолет стоял в центре огромной лужи, но хуже всего пришлось мне. Ниже пояса, я был весь насквозь пропитан керосином. Хлюпало даже в технических тапках.

К месту происшествия неспешно подошли Петров с Дедом. У Женьки на голове красовался зеленый технический шлемофон, свернутый набекрень. Одно ухо шлемофона было поднято вверх, как у деревенского деда — чтобы лучше слышать. Капитан, с руками, засунутыми в карманы и, надвинутой на глаза беретке напоминал хулигана. Женя посмотрел на керосин, капающий с моей одежды.

— Эх, сейчас бы спичку на него зажженную кинуть. Правда, Дед? — мечтательно произнес Петров.

— Нет, не вспыхнет. Это же не бензин, — сомнительно покачал головой Борзоконь.

— А если его несколькими слоями бумаги обернуть? Для поддержки горения.

— Ну, тогда может и подпалится, — согласился ветеран техслужбы.

— Какие же вы все-таки козлы — военные! — не выдержал я и побежал искать другой топливозаправщик.

— Чего это с ним? — удивился Женька. — Керосину что ли надышался?

— Обиделся, дурилка, — беззлобно констатировал Дед, глядя мне вслед. — Аналогичный случай произошел прошлым летом в городе Конотопе…

Заправив, наконец, свой самолет я разделся до трусов и отжал одежду. Однако мне стало уже не до работы — все мое тело горело и чесалось после керосинового душа. К счастью, полеты закончились, и пришло время возвращаться домой.

Естественно, чтобы вытащить на ЦЗ такое количество самолетов для полетов или отбуксировать назад в зону, одних только эскадрильских тягачей было недостаточно. Поэтому использовали весь пригодный для этого автотранспорт: заправщики, передвижные электрогенераторы и прочую спецтехнику. Однажды инженер полка показал, что для этого можно использовать также маломощные машины и приволок самолет с помощью собственного «Уазика». Но, это уже для экстремалов.

В этот раз после полетов для буксировки мне достался передвижной электрогенератор. Он был установлен на шасси «Урала», как и наши тягачи, и являлся вполне пригодным для такого рода работ.

Приехав в зону, машина развернула 20-ку хвостовым оперением к входу в укрытие. Я выпрыгнул из кабины, снял закрепленный на буксировочном водиле длинный рычаг и вставил его в поворотный механизм передних колес. С помощью этого нехитрого приспособления теперь было можно поворачивать колеса самолета вручную.

— Давай помалу! — крикнул я водителю.

«Урал» начал движение. Судя по всему, водитель был неопытный — машина шла рывками, виляя из стороны в сторону. Я изо всех сил налегал на поворотный рычаг, выравнивая самолет и пытаясь компенсировать погрешности вождения. Наконец МиГ, подпрыгнув широкими пневматиками на направляющем рельсе створок, заехал внутрь укрытия и остановился. Я вытер пот со лба. Ноги мелко и противно дрожали от напряжения.