Рожденные Смершем

Над позициями защитников аэродрома ненадолго воцарилось затишье. Воспользовавшись передышкой, Павел и уцелевшие моряки, десантники и военные контрразведчики подобрали тех, кто был жив, и снесли в подвал. К этому времени Прасковья пришла в себя и готова была встать в строй. Силаев оставил ее ухаживать за ранеными, поднялся наверх и собрал последних защитников. Их осталось меньше пяти десятков. В глазах боевых товарищей Павел читал один и тот же ответ, они готовы были стоять насмерть. Для него, офицера-контрразведчика, наступило время беспощадного выбора: сражаться до последнего бойца или пойти на прорыв. У измотанных боями, измученных жаждой людей уже не оставалось сил на то, чтобы пробиться к горам. На открытой местности, где простреливался каждый метр, у них не было ни единого шанса, поэтому Павел распорядился заняться укреплением позиции.

Короткая июльская ночь подошла к концу. Над далекими горами занялся хмурый рассвет. С восходом солнца фашисты снова поднялись в атаку, она захлебнулась, еще трижды они штурмовали позиции отряда и каждый раз, неся потери, отступали.

Для горстки храбрецов закончился еще один бесконечно длинный день. На землю, истерзанную осколками и гусеницами танков, опустились вечерние сумерки. Уставшее летнее солнце скатилось за горизонт. Алая кромка диска последний раз вынырнула из моря и скрылась. Воды окрасились алым цветом, цветом крови, которой были политы руины древнего Херсонеса. На короткое время Павел и его боевые товарищи забылись в тревожном сне. Зыбкую тишину изредка нарушали грохот камней под неосторожной ногой и перекличка часовых, внимательно вслушивавшихся в зыбкую ночную тишину и ловивших малейший подозрительный шорох.

С первыми лучами солнца на позициях отряда снова разверзся земной ад. Артиллерийские обстрелы сменялись атаками штурмовых групп. Трое суток фашисты безуспешно пытались сломить сопротивление последних защитников Севастополя. Их становилось все меньше, и тогда они решили пробиваться к морю.

В ночь на 4 июля те, кто еще мог стоять на ногах, пошли на прорыв. Ненависть и жажда жизни придала им дополнительные силы. Дерзкий замысел удался. Полтора десятка человек, в их числе Павел и Прасковья, вырвались из кольца окружения и прорвались к морю. Перед ними простиралась безмятежная даль. Напрасно их взгляды искали корабли Черноморского флота. Подступы к Севастополю, подобно стае щук, стерегли немецкие торпедные катера и эсминцы.

Павлу и его боевым товарищами ничего другого не оставалось, как умереть с честью. Зажатые со всех сторон на открытой местности, они представляли удобную мишень. Подвергнув их минометному огню, гитлеровцы пошли в атаку. Павел и Прасковья, расстреляв все патроны, не думали о том, как сохранить свои жизни, и жили только одним — забрать с собой в будущее бессмертие как можно больше врагов. Спрятав в карманы гранаты, они поднялись навстречу фашистам. Они окружили их плотным кольцом и отвели в штаб. Последнее, что увидели Павел и Прасковья, — это тусклый блеск серебра офицерских погон. В следующее мгновение мощный взрыв потряс командный пункт гитлеровцев.

В наши дни о подвиге Павла Силаева, Прасковьи Горошко и 44 военных контрразведчиков, погибших под Севастополем, напоминают надгробная плита с их фамилиями и скромная стела, установленная в Херсонесе Обществом ветеранов военных контрразведчиков и местной администрацией. Она устремлена в бесконечную небесную высь, куда вознеслись души Павла, Прасковьи и их боевых товарищей.

Таких памятников с каждым годом становится все больше. Стелы, обелиски и часовни — молчаливое эхо давно прошедшей войны, они, как часовые памяти, стоят на «Невском пятачке», на волгоградской, смоленской, крымской и других землях. За последние десять лет руководством Департамента военной контрразведки ФСБ России, Обществом ветеранов-контрразведчиков возведено 47 памятников и 1 1 часовен. Новое поколение военных контрразведчиков свято чтит память о своих героических предшественниках, кто плечом к плечу с боевыми товарищами — офицерами и бойцами Красной армии стояли насмерть и не покорились врагу. Эти символы воинской доблести напоминают ныне живущим, что нет святее уз, чем боевое братство, и нет выше чести, чем отдать жизнь за друга своего и свободу Отечества.

Глава 4 От отчаяния к надежде

Не менее трагично, чем в Севастополе, ситуация развивалась в другой части Крымского полуострова, на берегу Керченского пролива. Несколько десятков тысяч несчастных советских военнослужащих, прижатых немцами к морю, кто на судах, кто на плотах, а самые отчаянные вплавь искали спасения на кубанском берегу. Среди них находилась Антонина и ее сослуживцы из Особого отдела 51-й армии. Они оказались в числе тех немногих счастливцев, кому удалось пробиться на борт катера. Вцепившись в поручни, она страшилась смотреть на крымский берег, ее сердце разрывалось от боли. Вслед сейнеру с причала и прибрежных скал посылали проклятия те, кто был брошен на произвол судьбы и остался умирать.