Рожденные в огне

А ребята, кстати, самые обычные. Евгения хорошо помнила студенческие годы – времени прошло всего ничего, и воспоминания успели подернуться дымкой, но не раствориться в небытии. Такие же максималисты, какой и она была в их возрасте, и так же пытаются казаться взрослыми. Разница, пожалуй, лишь в том, что те, с кем когда-то водила дружбу Евгения, были технарями, что накладывало определенный отпечаток на разговоры. Здесь же – сплошные гуманитарии, философы, литературоведы, лингвисты, мать их… Соответственно и разговоры. Ну и еще место. У Евгении посиделки проходили чаще всего в общежитии, и, хотя стол был победнее и составлялся по принципу кто что принес, общение шло интереснее. А эти, судя по поведению, дети куда более обеспеченных родителей и на хорошую, в общем-то, квартиру Вассермана смотрят чуть свысока – привыкли, видать, к хоромам покруче.

Впрочем, и неудивительно, университет, в котором училась Сара, считался, пожалуй, самым престижным на Урале. Соответственно, и цены кусались. Это вам не льготное место, выделенное Евгении после того, как мать оббила кучу порогов и буквально вымолила то, что было положено по закону. Чиновников, перед которыми ей тогда пришлось унижаться, Камова-младшая ненавидела лютой ненавистью. И составила еще в те дни, для памяти, небольшой список. Ныне, в свете меняющейся ситуации, она на полном серьезе рассчитывала выпросить их себе, для обкатки методики допроса. Нет, конечно, сама она к Александрову не пойдет, не тот ранг. И Ирину просить не станет – еще чего не хватало. А вот Ярослава Федоровича слегка напряжет, это вполне в пределах его возможностей.

Не удержавшись, Евгения улыбнулась. Ну и пусть она мстительная стерва. Зато по долгам платит честно. Еще раз окинула взглядом хмельную компанию. Вот оно еще отличие. На этой стадии у них уже под гитару пели, здесь же хоть народ и надувается от чувства собственной значимости, инструментом, похоже, владеть не умеет. Нет, все же они другие. Похожи – но другие. Не зря профессор как-то со смехом признался, что читать лекции в университете, в котором учится Сара, отказывается каждый год категорически. Не нравится ему контингент…

– А скажи, – одного из великовозрастных детишек привлекла ее улыбка, – почему тебя в армию занесло?

– Не помню, чтобы мы были на «ты» – Евгения вновь улыбнулась. – Впрочем, я не возражаю. Ну а в армию меня не заносило.

– Но… – парень несколько неловко махнул рукой в направлении ее погон. Видимо, алкоголь снял тормоза, но взамен слегка затормозил его реакцию и заставил путаться мысли.

– Учись правильно формулировать вопрос, – улыбка Евгении вроде бы не изменилась, но те, кто знал ее лучше, предпочли бы сейчас деликатно закруглиться и свалить куда подальше. – Меня не занесло. Я сама пришла.

– Зачем?

– Чтобы защищать. Не Конфедерацию, а свою планету.

– Тявкать по команде? – скривилась какая-то девица.

– От хорошей собаки больше пользы, чем от никчемного человека, – вернула шпильку Камова. Разговор не нравился ей все больше и больше, но сдавать назад тоже не хотелось.

– А это правда, что вы, военные, хотите оторвать Урал от цивилизации?

– Нет, что вы. Мы просто хотим отбросить от нас скопище дикарей.

Вот так, и понимай, как хочешь, кого она имела в виду под дикарями. Хотя правильным будет любой ответ – что помешанные на своем величии восточники, что погрязшие в толерантности конфедераты, по мнению Камовой, были лишними на этом празднике жизни. Краем глаза Евгения заметила, как помрачнела Сара. Похоже, тоже сообразила, что разговор катится не в ту степь. Ну и ничего. Зато, может, сделает выводы в отношении друзей. Или хотя бы насчет того, кого стоит приглашать в гости.

Что интересно, собравшиеся на удивление дружно интерпретировали ее слова и восприняли под дикарями Конфедерацию. Видать, эти мысли сидели где-то подспудно в их собственных головах. Вот только произносить такое вслух в среде творческой интеллигенции уже тысячелетия считалось дурным тоном. Столько обвинений в мышлении, достойного армейского «сапога» и незнании прописных истин она в жизни не слышала. Евгения терпела. Какое-то время. Но когда ее назвали быдлом, не выдержала и одним коротким, почти незаметным движением вбила ляпнувшему дурь щенку его слова в глотку вместе с зубами. Посмотрела на разом затихших крикунов и коротко сказала:

– Знаете, судя по вам, самое отборное, можно сказать, незамутненное быдло получается как раз из интеллигенции. Потому что только неполноценный человек может считать быдлом других.