Рожденные в Зоне. Дано не каждому

Радиационный фон то пропадал совсем, то снова зашкаливал. Ближе к деревне прямо между крайних сараев уютно кружила листву аномалия. Да, отсюда до Электростанции за один день добраться можно. Если Монолит не остановит, конечно. И еще какое-то пси-излучение. Говорили, что именно из-за него военные никак не могли дать достойный отпор воинам Монолита. А самим Монолитовцам — по фигу! Тоже удивительно.

Отец Пимен называл монолитовцев фанатиками, вставшими на службу сатане в образе огромного истукана, который все и называли Монолитом. Будто бы стоял этот истукан в самом сердце Саркофага и исполнял любое желание каждого смельчака, который смог живым до него добраться. В самом деле, подвиг совершенно невозможный — и пси-излучение в зомби норовит превратить, и радиация такая, что кольцо смерти рядом с Саркофагом — полянка для веселых хуторских посиделок с гармошкой. И воины Монолита стоят на страже неусыпно. Так что, кто прорвался — назад обычно не возвращались. Как говорил отец Пимен — сразу на небо…

Мика аккуратно обошел аномалию — огромная, молодая, в такой и ахнуть не успеешь — и припал к щелям в дощатом заборе. Потухший пятак костра у крыльца, ни звука, ни запаха. Понятно, тут сталкеров не было уже давненько. Ладно, поглядим в следующем дворе.

Он перебежками пересек открытое пространство между дворами и снова припал к забору. За спиной круто поднимался горб холма, справа хорошим ориентиром маячила кирпичная башня. Возле башни неторопливо бродили два плохо различимых на таком расстоянии человека…. Или не человека?!

Мика напряг зрение, про себя досадуя, что выложил бинокль как ненужный груз. Ведь назло матери выложил, а не потому, что лишняя тяжесть.

Чем дольше он смотрел на эти фигуры, тем больше мрачнел, понимая, что это не люди. Никаких сомнений больше не было — обычные кровососы. Только почему-то вдвоем. Как Куцый говорил — они же твари одиночные…. А тут вдвоем.

Настроение испортилось еще и оттого, что найти в деревне живых сталкеров было теперь нереально. Ну, не станут сталкеры жить-поживать в дружбе с такими соседями! Значит, тут сталкеров нет. И ему пора тихонько убираться.

Рев кровососа раздался в каком-то шаге от Мики. Он едва успел отпрянуть, как в щель забора просунулась мохнатая лапа и зашарила в поисках жертвы. Какие еще нужны доводы, чтобы не задерживаться тут дольше?

Мика стремглав пустился прочь прямо вверх по склону холма. Следом топал кровосос.

На вершине Мика едва не угодил в небольшую электру — только искры из глаз брызнули, а следом и слезы потекли от боли. За холмом оказался такой же крутой спуск, следом снова подъем, а между ними среди хаотично разбросанных труб и железобетонных плит уютно горел небольшой костерок. И какая разница, кто сидел у костра! Все равно, они были людьми…

Наверное, он слишком громко топал, да и вскрикнул, когда попал в электру. Люди у костра привстали и повернулись в его сторону. В руках у них появилось оружие.

Мика несся вниз, мечтая лишь о том, чтобы не споткнуться. Кровосос отстал перед электрой, но более тяжелое тело с горы и разгонится быстрее…

Запыхавшийся Прыгун едва не сшиб с ног одного из сталкеров, больно воткнувшись головой в кармашки разгрузочного жилета, надетого поверх брони.

— Спортсмен? — недовольно буркнул сталкер, — или тренируешься быстрее пули бегать?

Внезапно он резким движением могучей руки опрокинул Мику на землю, одновременно выхватывая из-за спины помповое ружье. Мика только что и успел закрыть в испуге глаза.

— Как покажется — прямо в меня бейте! — заорал сталкер товарищам, — я недавно из починки, выдержу.

Мика открыл глаза, оглянулся, и тут ему на лицо наступила жесткая мохнатая нога.

— Огонь! — крикнул сталкер и сам нажал на спусковой крючок. Винчестер несколько раз оглушительно бахнул, Мика зажмурился, а когда снова открыл глаза, то отпрянул в испуге — лицом к лицу с ним таращил черные глаза мертвый кровосос…

— Твой друг? — грозно спросил сталкер.

— Н-нет…

— А зачем с собой позвал?

— Я?! — Мика поднял ошеломленный взгляд на сталкера и осекся — бородатое лицо треснуло аккурат под носом. Чуть позже сообразил — да он смеется!

— А я думал, что здесь все знают, что в деревню соваться нельзя, — наконец сказал бородатый сталкер, — получается — не все.

Он ухватил Мику за шиворот и легко поднял с земли, вгляделся в лицо, удивился:

— Э, парень, да ты не тутошний! Я здесь всех знаю — и живых, и покойников. А ну, рассказывай — кто таков, откель взялся, и вообще — зачем здесь?

— Ты, Илиодор, ворот-то мальцу отпусти, — сказал вновь усевшийся к костру высокий худощавый сталкер, — а то задушишь ненароком. Вон, у него уже глаза на лоб полезли.

— О чем с ним толковать? — подал голос третий, что до сих пор стоял у плит с автоматом наизготовку, — мало того, что без спроса приперся, еще и кровососа за собой притащил. Убивать таких надо. Я, вон, от неожиданности полкило колбасы в костер уронил. Считай, без обеда остался. Отдайте его мне — съем вместо колбасы.

— Не трясись, — сказал Мике отец Илиодор, — Апостол так шутит. В душе он добрый и мягкий. Во всяком случае, при мне.