Читаем Рожденный на гильотине. В свете ночи... (СИ) полностью

Рожденный на гильотине. В свете ночи... (СИ)

— Нет, все ж таки Роланд неподражаем! — традиционно выдала Исабелика, прилепившись взглядом к железной спине одного из высокородных гостей из Веридора, которые еле нашли в себе силы оторваться от прекрасных леди на крепостной стене и поспешили величественно въехать в твердыню Монруа, чтобы снова встретиться взглядом с кузинами.

— Повторяешься, сестрица, — усмехнулась Фредерика. — неподражаем он был три визита назад, и все последующие разы ты награждала его новым определением. Неподражаемый, неповторимый, восхитительный, завораживающий, сногсшибательный, невероятный… и тут снова неподражаемый!

— Ой, и запомнила ведь, как специально! Или сама нечто похожее в уме при долгожданной встрече перебираешь? — хитро улыбнулась старшая.

— Не понимаю о чем ты, Иса, — кузина встретила ее намёк с обычной маской равнодушия на лице.

— Да брось, Рик! Неужто ты думаешь, что я и впрямь поверю в твою слепоту! К твоему сведению, и она бы не спасла, ибо то, что Рожденный на гильотине одержим тобой, узрел бы даже слепой!

— И что же? — спокойствие и не думало изменять Фредерике.

— Что значит «что»?! Рик, ты какая-то дикарка, видят Боги! Ну скажи, неужели тебе он ни чуточки не нравится?! Ты приглядись: Рагнар же красавец, каких свет не видывал! Нет, Роланд для меня, конечно, самый лучший, — тут же поспешила добавить Исабелика. — Но и отрицать очевидное глупо, Рагнар прекрасен! Одна его пышная вороная грива аж до плеч. А глаза — не глаза, омуты бирюзовые! А кожа белее, чем у Игрейна рябого! Ну а уж про его силу, ум и владение оружием я вообще молчу!

— Как-то многословно ты молчишь, — не удержалась от иронии Фредерика, с усилием отрывая взгляд от затоптанной розы. Нет, брошь была недорога ей. Просто осадок неприятный в душе остался, как будто он смог бы также и по ней проехаться.

Даже Исе Фредерика не решалась доверить тайну всей жизни, ибо впервые она услышала о Рожденном на гильотине в таком далеком детстве, что ничего о тех годах и вспомнить не могла. Только сказы кормилицы, коренной веридорке, остались в ее памяти, и везде героем был именно он, теодор эль-Гильотин. Девочка понятия не имела, откуда берутся эти истории о жизни ее кумира, что был старше ее всего на семь лет. Она впитывала каждую сплетню, каждое упоминание о нем. Она уже тогда, будучи растрепанной малышкой, знала, что любит его. Больше жизни она мечтала оказаться для него единственной!…

Каково же было ее разочарование, когда при первой встрече она увидела хищный огонек в его демонических очах и он назвал ее… избранной! Одной из! Боги, "избранная"… та, кого можно выбрать! Кормилица пыталась утешить ее, приговаривая, что избранная — это намного лучше, чем единственная. Мол, сам Рагнар избегает смотреть в глаза белокожим девушкам с рыжим оттенком в волосах, потому что не хочет разглядеть в их душе отражение его огня Изначального — знак, который демон видит только в глазах единственной. Рожденный на гильотине не желал беспрекословно принимать ту, что уготовили ему Боги. Хотел иметь выбор…

Фредерика строптиво мотнула головой, изгоняя прочь хлынувшие потоком мысли. Порой она сама не понимала себя. Она часто гостила у Исы, но своей для северян не была, ибо Северный Предел так и не решился принять обратно ее мать, ту самую юную Монруа, сумевшую сбежать от навязанной свадьбы с Саратским Вождем, подарившую Его Величеству великому королю Веридора Вейнуру Нечестивому третьего сына и счастливо вышедшую замуж за фактического "правителя юга" графа Ла Виконтесс дю Трюмон. Отец любил ее ничуть не меньше, чем сыновей от первого брака, да и братишки всегда с нежностью смотрели на нее… Но она была чужая. Везде. Северянка для южан и южанка для северян. И где же ее место? Только посередине — в Веридоре. "Рагнар такой же, как я, — думала Фредерика. — Не теодор и не лорд, не принц и не королевский бастард, не наследник трона и первенец короля одновременно…" И в какой "середине" остаться ему?

Не раз кормилица призывала ее хотя бы раз заглушить свою гордость и принять чувства Рагнар, которые, вполне возможно, скоро превратились из обычной страсти в настоящую любовь. Авось, он бы так привязался к ней, что не оставил бы ее, даже встретив свою единственную. Ведь демон не зачахнет вдали от единственной, подобно чернокнижнику, если его сердце уже принадлежит его избранной…

— Нет! Либо все, либо ничего! — вот неизменный ответ Фредерики.

И чем больше Рагнар давил на нее, тем сильнее был ее отпор. Время от времени она перебарщивала с попытками охладить его пыл… вот как сегодня, например, с этой брошкой, но девушка, как обычно, не придала особого внимания своей выходке.

Знала бы Фридерика, что сыны Хаоса таких оскорблений не прощают. Никому.