Рожденный разрушать

Я также знал, что неплохо бы потом вернуться к месту запуска и найти того маленького мерзавца, который нажал кнопку. И нашпиговать его голову свинцом. У меня нашлась даже подходящая мелодия на боевом iPod – «Плохой до мозга костей» Джорджа Торогуда[419]. К сожалению, правила вступления в бой для британских солдат в Ираке писал, кажется, Алистер Кэмпбелл[420]. Они разъяснялись в жесткой видеопрограмме, которую вел, по счастливому совпадению, бывший ведущий передачи Top Gear Крис Гоффи. Там сказано, что открыть ответный огонь можно только в случае, когда враг уже стрелял в вас и вы уверены, что он выстрелит снова. Поэтому нам пришлось оставить в покое нахала с Sam-7, а это означало, что завтра он придет на то же место и пустит ракету в другой вертолет.

Адриан полагает, что это правильно. По его мнению, нельзя победить, отвечая ненавистью на ненависть. И это правда. Но на ненависть следует отвечать ударом. Англичане испробовали мягкий, сердечный подход в Басре, и в тот же день, когда мы вошли туда, была атака на вертолет, два минометных обстрела, а затем стычка с применением устрашающего пулемета ДШК калибра 12,7. Американцев критикуют за их излишнюю горячность, но разве они разжигают ситуацию? До сих пор они потеряли примерно 2000 человек из общего корпуса в 155 000. Мы потеряли почти сотню из корпуса в примерно 7800 человек. Подсчитайте сами и увидите, что разница в доле погибших невелика: погибает примерно один из 78 человек.

Странно, наши парни всегда замечательно веселы, говорят, что трудные патрули – это «спортивно», и присваивают улочкам на базе названия из «Монополии». Похоже, они не возражают против угрозы жизни, недостаточной боевой мощи и даже против того, что на душ у них есть 30 секунд в день. Зато им совершенно не нравится оплата. Команды транспортников Hercules получают здесь лишние £5 в день, но теряют £10, которые выделяются им на горючее. Это сводит их с ума, не меньше чем телефонные карточки на 20 минут разговора, получаемые ими раз в неделю. Даже убийцам в тюрьме дают полчаса. Вот и получается, что рядовые, прибыв на двухнедельную побывку в Англию, вынуждены подрабатывать вышибалами в клубах, чтобы свести концы с концами.

Что еще хуже, эти самые тренированные солдаты могут завтра же уйти из армии и получать до £250 000 в год в частном секторе, охраняя журналистов, директоров нефтяных компаний и иракских чиновников. Конечно, в случае чего их не будет эвакуировать вертолет санитарной службы – но £250 000 в год? Без налогов?

Иногда можно увидеть в столовой солдата, бледного как смерть, со слипшимися от пота волосами, который полчаса жует морковку. И думаешь: «Господи, что же он такое делал?» Наверное, будь я настоящим репортером, просто задал бы ему этот вопрос, но обычно в этот момент кто-то как раз вспоминает смешной случай, и я ни разу не спросил.

Жизнь солдата нелегка. Большинство работают по 16 часов, а потом ложатся вповалку в восьмиместной палатке, куда втиснуто 12 человек. Механики по обслуживанию вертолетов обычно работают по 24 часа, отчаянно пытаясь заставить летать свои древние игрушки. Дни отдыха редки и практически бесполезны, поскольку делать все равно нечего. Солдаты не рискуют покинуть базу из страха быть обезглавленными. Не могут загорать, поскольку если сгорят, то получат наряд вне очереди. Не могут напиться, поскольку норма составляет две банки пива на человека. Не могут даже заняться сексом, поскольку, по их словам, 70 % женщин на базе – лесбиянки.

Хорошо в этом то, что, поскольку им запрещено сражаться, у них остается куча времени на уборку, и база просто сияет чистотой. Зато она плохо обустроена, и для Адриана это была реальная проблема, поскольку он взял так много одежды, что в чемодане не осталось места для таких вещей, как полотенце, спальник или подушка. И вообще для всего, что необходимо в армейском лагере в пустыне. Я сходил за сигаретами. В лавке на базе продавались только крепкие «Мальборо». Действительно, кто же в бою думает о низком содержании смол?