Рождённый выжить

Мачеха с отцом всегда наставляли нас кем быть в жизни, какую профессию получить. Они решили: Роману быть сапожником, мне портным, Ивану пимокатом (валяльщик меховых сапог), Поликарпу кожевником, Василию плотником, сестрёнки Нюра и Лиза должны прясть, ткать, доить, ухаживать за скотиной. Но мы всё же всегда были благодарны мачехе за то, что она не побоялась выйти замуж за вдовца с семерыми детьми. Ей пришлось много трудиться в нашей семье, чтобы вырастить нас. За что я низко кланяюсь могиле, где покоится её прах…

Глава 4 Первые профессии

Скользят холодные лучи,

Даря снежинкам блеск.

И, как мираж, стоит вдали

Застывший белый лес.

Осенью 1924 года мне исполнилось четырнадцать лет и отец отправил меня учиться на портного в деревню Битенёво за девять километров от Ермаков, где жил вятский мастеровой народ. Он договорился с портным Филиппом Никодимовичем, что тот обучит меня за три зимы.

Рано утром мы запрягли лошадь и тронулись в путь. Первые морозы и снег приходят в Сибирь уже ранней осенью, поэтому наш путь пролегал через заснеженную тайгу. Хотя с утра дорога была уже кем-то проторённой, местами сани всё-таки проваливались в глубокий снег. Стоял солнечный день. Снежинки мерцали на солнце, и их блики слепили глаза. Красавица тайга будто тонула в снежном море, и только верхушки елей, пихты и кедра оставались на его поверхности. Небо чисто. Все пути и покрытая льдом река Тенис лежат под пушистыми покрывалами, словно опавшими белыми облаками. Промёрзшая земля уснула до весны. Огненное светило щедро одаривает холодную землю своими горячими лучами, но даже и они в зимнюю пору успевают остыть, едва дотянувшись до её замёрзшей поверхности…

– Сынок, ты уж старайся, постигай портняжную науку, – говорил отец, погоняя лошадь. – В жизни пригодится, помяни моё слово.

– Я буду скучать, отец. Почему так надолго вы меня отправляете? Что мне делать там три зимы?

– Мастер сказал, что как раз три года будет в аккурат, чтобы опыта набраться. Сынок, в тепле да в сытости работать – это лучше, чем в поле сеять и пахать. Портные всем нужны, не ходить же людям голышом. Да опять же обучение задаром будет и то хорошо.

– Я хочу на музыкальных инструментах играть. Петь я умею, всем нравится.

– Ты это брось. Музыкант – нешто это профессия? Слушайся отца, он плохого не посоветует.

Впервые за четырнадцать лет я покидал отчий дом, было страшновато и любопытно. Как там сложится, смогу ли? А вдруг сбегу?

Мы добрались до дома Филиппа Никодимовича. Дом его большой, видный. Резьба повсюду: на окнах, заборе, дверях и даже на крыше. В доме два помещения, одно из них приспособлено для мастерской. В мастерской лежат тюки сукна, отрезы, а посредине комнаты самое важное место занимает ножная швейная машинка и стол для раскройки. Сам Филипп Никодимович – невысокий, коренастый, крепкий мужичок. У него круглое лицо, широкий нос, добрые глаза, а подбородок украшает кудрявая маленькая бородка. Кроме него здесь проживают его мать, жена и двое сыновей-погодков восьми и семи лет. Всё в доме сделано с любовью, чисто, аккуратно. Мастер показал моё место работы и похвастался:

– Швейная машинка Зингер! Пять лет назад купил. Работа на ней просто в радость. Хороша красавица?!

Он похлопал по ней и погладил словно лошадку. После обеда отец попрощался со мной.

– Оставайся, сынок, слушайся, вернусь за тобой в мае, а в ноябре опять привезу. Ну, бывай!

Мы обнялись, и он уехал. Мастер позвал в мастерскую:

– Пойдём, Миша, работать. Работы много, скучать не придётся.

Работал я бесплатно, жил на харчах этой семьи. Набивал руку, как правильно держать иголку, делать равномерный шов, пользоваться напёрстком. После постижения этих нехитрых навыков и основ мастер доверил мне шитьё. Мы принимали заказы и шили дома. Когда заказов было мало, ездили на лошади по деревням, предлагая свои услуги. Бывало, заказчики вызывали нас к себе домой или приезжали за нами. Кормили, поили и нас, и нашу лошадь. Каждый хозяин старался получше накормить, видимо, для того чтобы мы добротнее сшили им одежду. Но мы и так старались, ведь заказы – это наш хлеб. Шили в основном шубы, а ещё тулупы, женские пальто, брюки из самотканых холстов, ситца, а из сатина шили рубашки. Со временем Филипп Никодимович купил мне чёсанки (валенки) с галошами. В нашей деревне таких ни у кого не было. Когда я приезжал в них домой на праздники: Николу, Новый год, Рождество, Крещенье или Масленицу – мои ровесники с завистью смотрели на меня.