Рождённый выжить

Половину деревенских мужиков арестовали, в том числе наших отцов, и держали их взаперти почти месяц. Нам с Мишаном было стыдно, что они страдают из-за нашей глупости, но мы твёрдо решили молчать. Ведь нас не пощадят: ни власть, ни наши отцы, если мы признаемся. Милиция виновных так и не нашла, и мужиков отпустили. Никто тогда не знал, что никакой банды не было и в помине, а были только два глупых юнца и их неудавшаяся месть. Отомстили мы тогда, выходит, только самим себе. Но всё-таки страх у уполномоченных остался. Они долгое время не приезжали в нашу деревню.

А в конце декабря 1930 года по стране началось раскулачивание и организация колхозов (коллективных хозяйств – артелей и коммун). Председатель сельсовета стал председателем артели. Он не раз говорил с отцом, чтобы тот вступал в артель и сдал своё имущество, но отец наотрез отказывался.

– Не надо мне никакой артели, как можно всё отдать на общее пользование, если это принадлежит мне?

И вскоре утром ни свет ни заря в ворота кто-то громко постучался. Мачеха накинула на себя шабуру и выбежала во двор.

– Открывайте! – раздался с улицы чей-то мужской голос.

Распахнув ворота, она увидела несколько повозок с красноармейцами, вооружёнными винтовками и тачанку с пулемётом. От увиденного мачеха невольно попятилась назад, споткнулась, ноги её подкосились, она упала, но тут же поднялась.

Перед ней стоял худенький, с измождённым от изнурительной службы без сна и отдыха лицом молодой человек командир отряда ОГПУ. Его глаза горели ненавистью к врагам революции. Играя револьвером около её лица, он приказал.

– Зови хозяина!

– Н-никита, вы-выходи! Т-т-тут пришли к тебе! – заикаясь и пятясь назад, крикнула Авдотья, не отрывая испуганного взгляда от оружия, направленного на неё.

Отец не торопясь вышел, он сразу понял, в чём дело, напрягся и покраснел. На лице заиграли жилы, вена на лбу налилась кровью.

– Мельников Никита Евдокимович? – командир отряда недобро взглянул на отца.

– Да. Он самый.

– Мы вас раскулачиваем, ознакомьтесь с Постановлением и распишитесь.

– Я неграмотный.

– Ну, поставьте крестик.

– Что значит раскулачивание? Кто здесь кулак?

– Так вы, Никита Евдокимович. Вы и есть кулак. Вас оповестили, что всё принадлежит теперь артели?

– Не согласен я.

– Согласия вашего не требуется. Мы всё конфискуем.

Услышав эти слова, Авдотья громко вскрикнула, словно сражённая пулей, и упала в обморок. Я подбежал и стал трясти её.

– Мама, мама, очнись!

Она пришла в себя:

– Миша, что они сказали? Я не поняла.

Тут подбежал Рома и увёл мачеху домой. Отец стиснул зубы да так, что я услышал, как они заскрипели. Командир положил перед отцом бумагу, на которой ему пришлось поставить крестик. Красноармейцы стали выводить скотину и лошадей. Коровы мычали, овцы блеяли, кони фыркали. У отца земля уходила из-под ног, он стоял, пошатываясь, сжав кулаки. В это время я заметил, что его держали на мушке два красноармейца. Они видели, что так называемый кулак того и гляди набросится на командира.

У нас забрали весь скот: лошадей, коров, овец, свиней. Этот день стал переломным в нашей судьбе. Всё, на что мы рассчитывали и надеялись, было унесено, словно наводнением, или сожжено пожаром. Без лошадей поле не вспахать, без коров не пить молока, без овец нет мяса, а впереди зима. Нас просто обрекли на голодную смерть.

Но на этом всё не закончилось, на следующий день также рано утром в ворота постучались. Отец спросонья заворчал:

– Кто это ещё?

– Открывайте! – приказывал уже знакомый голос командира.

– Что им опять надо? Уже всё забрали, по нашу душу теперь пришли, что ли? – набрасывая на себя шубу, отец поспешил к непрошенным гостям.

Предчувствуя беду, он торопливо открыл ворота и увидел стволы трёх винтовок, наставленных на него. Перед ним стояли трое красноармейцев и их командир.

– Вы арестованы! Вам и вашим сыновьям Роману и Михаилу предъявлено обвинение в кулачестве. Вот Постановление о вашем аресте, – командир помахал перед его лицом какой-то бумажкой. Один красноармеец завязал руки отца, а двое зашли в дом за нами. Мачеха металась среди нас, не понимая, что происходит.