Рождественская история, или Записки из полумертвого дома

Славка отрицательно покачал головой.

- Я бы разрешил. Курить иногда до того охота, что, кажется, все бы отдал. Мы с братом как-то в школе учебник на курево раскурочили. Да я ребятам уже рассказывал. Нас тогда из школы выгнали. Брата, правда, потом восстановили: он младше был. А я в гвоздильный цех отправился. Так из-за курева и десятилетки не кончил. Значит, важно оно, если из-за него жизнь меняется, - заключил он.

Глебовы женщины посмотрели на Славку как на врага. Но он врагом не был. Напротив, встал, подтянул шаровары и сказал:

- Пойдем-ка, Наталья, надо врача позвать. Или Сибиллу. Мучается ведь человек. Что-то делать надо.

- Надо! - подскочил и я. - Надо ему переливание крови сделать! потребовал так, помня, что меня переливание спасло.

- Счас, разбежалась! - ответила Наташка. - Без врача это делать нельзя. А мне не светит, где он счас, на каком этаже. Сибилле Доридовне доложу.

Юрка ничего ей сказать не решился. Паша лежал с закрытыми глазами и делал вид, что спит. Не хотел себя расстраивать. Наташка вышла. Славка было двинулся за ней. Но она его отшила:

- Уж как-нибудь сама, без провожатых! Дорогу знаю.

Когда за ней дверь закрылась, Славка спросил Юрку:

- Или не угодил ты ей чем? Чего злится?

Юрка пожал плечами, хмыкнул:

- Да вроде все в порядке было.

Сестра Глеба почти поняла, о чем речь, и махнула на них полотенцем.

- Охальники! - воскликнула она слабым, с надрывом голосом. - Постыдились бы! Человеку плохо...

Глеб начал вдруг молча, со свистом дыша сквозь стиснутые зубы, срывать с себя одеяло. Она бросилась на помощь жене укладывать его. В этот момент в палату вернулась Наташка, сопровождая Сибиллу. Та была и вправду - не только в ночном бреду - красива. Невысокая, стройная, сильная брюнетка с распущенными волосами, маленькой грудью, очень большими синими глазами с черными ресницами и черными бровями. Ей явно уже было за тридцать. Но выглядела она, как женщина, которая понимает свою привлекательность и еще хочет нравиться. По сравнению с ней крупнотелая Наташка смотрелась простушкой.

- Ну кто здесь такой умный, что о переливании крови говорит?

Наташка кивнула головой в мою сторону. Бросив на меня недобрый взгляд, Сибилла сказала резко:

- Сами разберемся, что больному делать!

Она присела на постель, достала аппарат, померила давление. Глеб перестал сопротивляться, послушно протянул руку и с какой-то последней надеждой поглядел на нее. Сибилла поднялась, спрятала аппарат в футляр, сказала Наташке:

- Поставь ему капельницу с физраствором. Послезавтра уже Анатолий Александрович придет, надо его дождаться.

Странно посмотрела на меня и ушла. Было уже после часа ночи. Никто не спал, кроме Паши, который из притворного перешел в настоящий сон и даже начал немного похрапывать. Дедок сопел и завидовал:

- Мне капельницу не ставят, а мне, тить, и годков побольше.

- Зачем тебе капельница, дед? Ты и так, как крыса, живучий, - грубо оборвал его Славка.

Наташка вкатила капельницу на колесиках. По лицу ее было видно, что она предпочла бы сейчас поспать. На верхушке большого штатива были прикреплены две бутылочки пластмассовыми крышками вниз. Найдя на сгибе желтой руки Глеба вену, она воткнула туда иголку, а другую, соединенную с первой тонким шлангом, воткнула в крышку одной из бутылок. Посмотрела, пошел ли раствор, потом, вспомнив что-то, перетянула жгутом руку Глеба в предплечье. И обернулась к женщинам и к нам:

- Когда одна кончится, позовете меня. Только без всякой самодеятельности. Особенно ты, - сказала она Славке. - Оттого, что ты здесь третий раз, это совсем не значит, что ты все знаешь. Спите лучше, мужики, силы берегите. Гасите ночники и спите. Женщины меня позовут.

Тут она, наконец, улыбнулась Юрке, зевнула и вышла. Но какое уж тут спать! Свет, однако, мы погасили, легли, горел только ночник над постелью Глеба. Наступила полная тишина. Слышалось только свистящее дыхание Глеба. Но и он, казалось, задремал. Голова у меня гудела. Дожив до стольких лет, я первый раз видел, как умирает человек. То есть умом я понимал, что он умирает, но поверить в это не мог. Так вот запросто! Только что ходил, разговаривал, курил, что-то рассказывал... Дико, ненормально!

- Как раз нормально, - прошелестел чей-то шепот мне в ухо. Я узнал голос Ваньки Флинта.

Я поднял голову от подушки. Темная фигура словно отплывала от моей постели, зависла над Глебом и растворилась в воздухе. "Опять брежу, - решил я, судорожно протирая глаза. - Заснул, что ли?"

- Чего дергаешься? - шепнул Славка. - Спи, как спал.

- А ты?

- Не могу чего-то. Пойду подымлю.