Рождественские детективные истории

— Говорю, — я тоже вздохнула. — Галя, Наташа — не ваша дочка! И даже не Наташа вовсе. Не знаю, ты смотрела ее паспорт? А я смотрела и обратила внимание, что она получила его всего три месяца назад. В восемнадцать лет! А по закону в нашей стране основной документ граждане получают в четырнадцать. Я навела справки в РУВД-1 Центрального округа и выяснила, что Наталье Николаевне Силиной выдали новый паспорт в связи с изменением имени. Три месяца назад эту девушку звали Машей!

Галина смотрела на меня молча, и я заторопилась досказать остальное:

— Маша-Наташа учится в ПТУ, то есть в профлицее номер тридцать три, по специальности «парикмахер-универсал»! В сентябре она проходила производственную практику в салоне «Пекин», ее наставницей была Марина Васильева. Это же твоя мастерица, так? Так. Понимаешь, что получается?

— Что?

— Бедная Маша крутилась поблизости, когда ты с Мариной обсуждала актуальный вопрос — перекрашиваться ли тебе в родной рыжий цвет в угоду любимому мужу? Думаю, после твоего ухода Марина с удовольствием рассказала своей подшефной историю прекрасной, но бездетной пары. Она ведь ее знает?

— Знает.

— Так я и думала, — кивнула я. — Уже очень складно ты излагаешь эту историю, чувствуется, что рассказывала ее не один раз! Ну, вот… Дальше, мне кажется, все понятно. Умная сиротка Маша — она ведь действительно детдомовская! — поняла, что это ее шанс обрести заботливых и небедных родителей.

Она поменяла имя, прическу и место жительства, а потом «случайно» заявилась к Валере в магазин и поразила его своим сходством с тобой. Кстати, особого сходства и нет, достаточно оказалось высокого роста, рыжих волос да зеленых глаз…

— Линзы.

— Что? — Мне показалось, что я ослышалась. — Что ты сказала?

— Я сказала, что Наташа носит линзы. Цветные, кроющие. Зеленые, — спокойно объяснила Галка. — Я поняла это, посмотрев наши с ней новогодние фотографии. От фотовспышки у меня на снимках глаза красные, а у нее — нет. Так бывает, если у человека линзы.

Теперь уже я смотрела на соседку молча, тараща глаза, как глубоководная рыба.

— Ну, что ты так смотришь? — Галка печально усмехнулась. — Ты думала, я доверчивая дура?

Она накрутила на палец каштановую прядь и вздохнула:

— Тань, да я с первого дня знаю, что Наташа обманщица! Ты вот сказала про высокий рост. Действительно, она такая долговязая, что окружающие вынуждены смотреть на нее снизу вверх. Почти все, но только не я! Я ведь еще выше. И я еще в «Мегаполисе» разглядела, что у нее корни волос не рыжие, а светлые. Наташа натуральная блондинка!

— Маша, — поправила я.

— Наташа, — сказала Галина и потянулась за бутылкой.

Она твердой рукой, аккуратно, точно по мерке, разлила текилу, подняла чашку и сказала:

— Давай выпьем за нашу семью. За меня, за Валеру и за нашу дочку Наташу. И за наших внуков, которые когда-нибудь обязательно появятся. С Новым годом! С новым счастьем!

Ответить я не смогла. Долго смотрела на Галку, потом спохватилась и залпом выпила степлившуюся текилу.

Знаете, что? Я начинаю думать, что мексиканские сериалы — совсем неплохая вещь. Гораздо лучше, чем хорроры, триллеры и детективы без хеппи-энда.

Инна Бачинская Чужое дело

Я — твой соглядатай,

Я — твой прокурор,

Я — память твоя.

Леонид Филатов. Память

Новый год, Новый год! Радость, елка, снег, мандарины и подарки! Дед Мороз и Снегурочка. Снега нет, а есть ледяной дождь, ветер, черное небо и отсутствие звезд и луны. Елка… Ну, есть, маленькая, синтетическая, пахнет химией. Мандарины тоже есть, не пахнут ничем. В детстве пахли, а сейчас нет. Радость? Радость… Черт его знает! Еще три дня, может, появится. Подарки… А чего бы ты хотел, частный детектив Шибаев? Новую тачку? Часы «Ролекс»? Кругосветный вояж? Не можешь выбрать? Ну, думай, думай…

— Радость — это внутреннее состояние человека, Ши-бон, ты просто носишь ее внутри, она ни от чего не зависит, она просто есть…

Так рассуждал адвокат по бракоразводным делам Алик Дрючин, пытаясь вытащить своего товарища, частного детектива Александра Шибаева, из новогодней депрессии. Тот лежал на диване, слушал вполуха и думал о своем. Мысли его были безрадостны: еще один год уходит, а вспомнить нечего, перспектив никаких, работа осточертела в силу ничтожности задач — волки не жрут траву, Алик надоел своим дурацким оптимизмом и зудением, и ведь не выставишь, потому что будет еще хуже, а елка воняет дустом. Хоть бы снег выпал, все какая-то перемена. Темно в природе, темно на душе. Если бы снег, то можно слепить снежок и пульнуть с балкона в кого-нибудь внизу, попасть и смотреть, как тот озирается дурак-дураком. Или достать с антресолей лыжи и смотаться за реку или хотя бы сделать ангела… Делать ангела его научил соседский мальчишка: надо упасть в снег и водить руками вверх-вниз, как будто летишь. Тоже интересно. Снег пахнет крахмальным бельем и арбузом, снежинки летят в лицо, щекочут, а воздух…

Воздух холодный, хрустальный и звенит.