Рождественские расследования

На улице, под мелким моросящим дождем, когда раскаты были уже едва слышны редкими отголосками с другого конца города, Крымов вдруг произнес:

– Как она сказала: ключ от его души? Так вот, я знаю, от чего этот ключ.

– От чего? – тотчас подхватила Кассандра.

– И ты не догадалась?

– Да не издевайся ты над бедной девушкой.

– От того места, где уже полтора века хранятся картины художника Венедикта Смолянского. Ее портреты! Метелицы. Те полотна канули еще тогда. Мы же проверили: их нет ни в частных коллекциях, ни в музеях. Теперь она получит их, но ей они и принадлежат.

– Очень может быть, что вы правы, – задумчиво кивнул Долгополов. – Но куда она их денет? В свои северные чертоги? Папе покажет? Думаю, он не слишком обрадуется.

– Понятия не имею, куда она их денет и кому покажет, – покачал головой Крымов. – Это только ее дело – Метелицы.

Кассандра не удержалась и спросила:

– Тогда, может, ответите еще на один вопрос? Раз такие умные?

– На какой? – обернулся к ней Крымов.

– Что будет пятнадцатого декабря? – Она смахнула с лица капли дождя. – Она только что говорила. Может, конец света? А, мужчины, что скажете?..

6

Где ты, благословенное лето? С ярким и теплым синим небом, белыми кучерявыми и текучими облаками? Где ты, роскошная осень с пронзительной синевой над головами влюбленных, назначающих свидания в городских парках? Все ушло. Заканчивался еще один год. Небо над городом стало низким и тяжелым. Белым, ватным, холодным. На широких плечах бронзового Пушкина в парке на холме, за драмтеатром, появился первый декабрьский снег. Он лежал высокой горкой и на голове великого русского поэта, гордо смотревшего вдаль. Классик был недоволен этим ночным колпаком, но поди пожалуйся на нерадивую администрацию и ленивых дворников! Снег лежал и на других бронзовых скульптурах – современных и старинных. В том числе на фигуре стройной и загадочной дамы, которую прозвали «Незнакомкой». Белая подушка, да что там – целый сугроб покоился на широком куполе ее зонта. Только бронза и выдержит такое! Везде был снег, только иногда тут и там печально проглядывали на аллеях и лужайках бурые мертвые листья канадского клена. Но после поздней осени с пустыми темными улицами этот яркий снежный покров, щедро осветивший землю, казался благословенным, сулящим новую и счастливую жизнь.

Напротив «Незнакомки», с укрытым снегом зонтом, стояли трое: бодрый старик в клетчатом пальто, спортивный молодой мужчина в пуховике и веснушчатая девушка в яркой красной куртке и шапочке с помпоном, из-под которой выбивались рыжие волосы. Они молча смотрели на черную дыру, которая зияла вокруг укрытой снегом лавки. Ветви кустарника и деревьев, однажды испытавшие на себе невиданную прежде силу, просто погибли и обвалились. Но и в черной дыре проглядывала перспектива заснеженного парка. Даже она не казалась такой страшной.

– Как я ждала этого снега, – счастливо вздохнула девушка. – Как манны небесной – и вот она выпала.

Старик в клетчатом пальто раздраженно вздохнул.

– Не могу я привыкнуть к этим русским зимам, – поморщился он. – Хоть и торчу здесь уже довольно долго. Мне больше нравится Средиземноморье в сентябре. Вот где роскошь!

– Когда вы там были последний раз? – спросил молодой мужчина-спортсмен в пуховике.

– Давно. Очень давно. К сожалению. Дела, все дела.

– Во времена итальянского Возрождения?

Старик обернулся к нему:

– Как вы догадались? И тогда был тоже.

Рыжеволосая девушка с искренним любопытством посмотрела на него.

– А! Старая песня! – воскликнул спортсмен. – Слышали сто раз. Еще скажите, что вам нравились бани в Байи во времена императора Траяна.

– Кстати, – кивнул старик, – там был банщик Проксион, грек, отлично скреб патрициям пятки. И цитировал наизусть Аристофана – главами. Три сестерция за главу. Я набрасывал два лишних обола.

– Маловато для чаевых. И хватит о глупостях. Вернемся к нашим баранам.

– Вернемся, и немедленно, – согласился бодрый старик.

– Вы же не хотите сегодня остановить Снежную королеву? – спросил мужчина. – Только честно?

– Да как вам сказать… – пробормотал старик.

– Да так и скажите. Вы же не пальнете в нее? Как вы любите? А то с вашими ковбойскими замашками…

– Из чего пальну, интересно? Ничего, кроме перочинного ножа, с собой не ношу. Я вам уже говорил: чтобы срезать кожуру с яблок. Карандаш заточить. Палить – ваше дело. Мое – отдавать команды.

– Не стоит ее трогать, Антон Антонович, – горячо вмешалась девушка в шапке с помпоном. – Уверена, в гневе она страшна. Зачем испытывать ее силу? Всех поубивает. Просто посмотрим – и уйдем. Поглядим, что будет. Может, она и не появится сегодня на этой выставке? С чего мы взяли?

Старик нетерпеливо засопел.

– А с того, милая моя, что объект ее ненависти, а именно – полотна самозванца будут сегодня в музее. Что скажете, Андрей Петрович?

За эти месяцы они провели целое расследование, узнав продолжение судеб известных им персонажей. И «15 декабря», упомянутое Метелицей, стало отличной подсказкой.