Рождественские сказки

— Так ведь — армия скоро! Учиться б тебе куда пойти, а то — заберут! А может, устроишься к нам на фабрику?.. — предложила она. — Тебя же у нас все знают. Еще маленького помнят, как ты за цыплятами бегал, как гуся не испугался. А помнишь, как однажды в нашего бывшего директора яйцом попал? Прямехонько по лысине!.. Так ему и надо было, ворюге! — Тут матушка звонко-звонко рассмеялась, отчего и Тимофей расплылся в глупой улыбке. Уборщики нам нужны, сынка. Помет с фабрики вывозить. И неплохо получают! Ну, может, не так много, как в твоей торговле, зато работа безопасная… А там и учиться направят от предприятия.

— Оборжаться! — сразу отреагировал богатырь. — Это ж курам на смех! Вот когда помет в золото превратится, тогда и зовите. А если денег по дому не хватает — нате, берите! Мне не жалко! Их у меня пока — куры не клюют.

И выложил на стол несколько зеленых бумажек.

«Заботливый!.. — подумала она про себя. — Всё в дом да в дом.»

А за окном — метель воет, снежные хлопья к стеклам прилипают.

— И что за страсти такие?! — удивляется Елизавета. — Говорят, в наказанье нам это. В чем-то провинились мы перед городом. Лет двести или триста тому назад. И видать, сильно провинились, если до сих пор он нас так наказывает!.. — И тут же встрепенулась: — А давно мы с тобой, сынок, не фотографировались!.. Ну-ка, доставай «Парароид».

— «Поллароид», мама, сколько раз говорить! — сказал Тимофей, включая телевизор. — Да только ничего сегодня не выйдет: кассеты кончилась. Говорил ведь вам, не берите его на фабрику.

— Так ведь просили… — виновато улыбнулась Елизавета Кондратьевна.

— Кто просил-то? — разозлился Тимофей. — Что ни снимок — всё петухи и куры!

— Так ведь для «Куриного уголка», Тимоша, — ответила мать. — Теперь любому гостю первым делом фото показываем. Не каждый по курятникам пойдет.

— Вот и перевели кассеты за один раз.

— Ты уж прости, сынок, — снова виновато улыбнулась мать. — Давай новые купим! Киоск же — напротив!.. Хочешь, сама сбегаю… И тетя Люба из Харькова просит. И Тоня из Новокузнецка. Я уж и письма им написала.

— Ну, ладно-ладно! — вскочил с кресла Тимофей. — Уж если вам что в голову взбредет!..

Он набросил старый тулуп, достал из шкафа фотоаппарат и направился к выходу.

— А «Парароид»-то зачем взял? — спросила она.

— Чтоб купить то, что надо, мама! Сидите и — ждите!

И, рассержанный, выскочил из дома.

Во дворе давно стемнело. Ветер приутих, и снежинки падали теперь мягко-мягко, словно в лесу.

Тимофей вышел со двора и заспешил по улице. Ночная палатка находилась через дорогу, в соседнем переулке. В ней продавали разные мелочи. Среди шоколадок, сигарет, зажигалок и печений лежали батарейки и фотопленки.

Этот киоск Рубакин знал очень хорошо. Сколько раз собирал он дань для шефа. А работал там один мужичок — Николай Акимовичс — противной улыбкой. Казалось, она была приклеена к его лицу, и только маленькие хитрые глазки выдавали в нем совсем другое настроение.

Подойдя к палатке, Тимофей достал из кармана фотоаппарат и просунул голову в окошко.

— Привет, Акимыч! — сказал Рубакин. — Два комплекта фотокассет для этого «Поллароида». — И положил аппарат на прилавок.

Тут только Тимофей заметил, что улыбка на лице продавца куда-то исчезла, будто совсем её никогда не было. А ещё он увидел рядом с ним двоих здоровенных парней с хмурыми лицами.

— Он? — вполголоса поинтересовался один, кивая на Тимофея.

— Он, гад! — злорадно зашептал Николай Акимович. — Всю душу из меня вытряс. — И уже со знакомой улыбочкой повернул голову к Тимке. — Говорят, ушел от Абсолюта?

— Два дня как ушел, — простодушно ответил Тимофей.

— Вот и хорошо, — засмеялся продавец. — Всё хорошо, когда хорошо кончается… — И протянул ему коробки с кассетами. — Ты внимательно погляди, эти ли?..

Тимка взял коробки и стал разглядывать их со всех сторон. И тут боковым зрением он увидел, что те двое из палатки куда-то исчезли. В этот же момент позади него скрипнул снег, и сильный удар обрушился на голову Тимки. Он покачнулся, но не упал, как ожидали того хмурые парни. Только в голове зашумело, а из одного киоска сразу сделалось два. Но сознания Тимка не потерял, а мгновенно развернулся и первого, кто попался ему под руку резко стукнул кулаком в лицо. Тот сразу рухнул на землю.

— Бейте его, бейте! — закричал продавец палатки. — Дайте ему, дайте!

Второй парень внял кровожадной просьбе и бросился, как бульдог, на Тимофея. Он схватил его крепкой рукой за шею, а другой стал энергично бить в живот.

— Ну, вы даете! — прошипел Тимка и кованым носком сапога футбольным ударом двинул второго под коленку.

Тот по-песьи взвыл и грохнулся в снег, обхватив двумя руками согнутое колено.

Продавец стал изнутри лихорадочно закрывать окно и дверь палатки. Он успел защелкнуть замки, оставив у себя Тимкин фотоаппарат.

— А-ну, отдай! — рванулся к нему Тимофей и что есть силы застучал в стекло.

— Разобьешь! — истерично орал запертый торговец.

— Получай, сволочь! — с ненавистью проскрипел зубами Тимка и одним ударом выбил витрину.