Рождественские тайны

– Ну, одного вашего родственника удалось найти! Готовы узнать, кто это?

«Вашего родственника удалось найти». Я и представить себе не могла, что мне кто-нибудь такое скажет. Роберт теребит папку в руках – так мечется по клетке тигр в ожидании, когда откроют дверь и выпустят его на волю. Я киваю, и клетка открывается.

Глава четырнадцатая

«Чудеса – это пересказ истории, написанный маленькими буквами, которая начертана сквозь все мироздание буквами слишком большими для некоторых из нас, чтобы смочь ее прочесть».

К. С. Льюис

ГРЕТХЕН

Папа повез Итана с Эммой в школу, сказал, что на обратном пути заедет в магазин – закупиться на то время, пока меня не будет дома. Боюсь представить, чего они наберут… Я стираю – и вдруг звонит телефон.

– Миссис Дэниелс?

Представлений не нужно – сразу узнаю протяжный техасский выговор доктора Ларимера из военного госпиталя в Германии.

– Кайлу нужна еще одна операция.

Таким беспечным тоном обычно говорят что-то вроде: «Мой приятель еще чипсов хочет!»

Пытаюсь прикинуть, сколько операций Кайл уже перенес. Три или четыре?

– Помните, я вам показывал рентгеновские снимки его плеча и лица?

Я помню их так отчетливо, словно прямо сейчас вижу.

– Часть плеча, в которой застряли осколки камня и металла, называется плечевое сплетение.

Мысленно представляю, как он берет ручку и обводит ту самую область на снимке.

– По сути, это большое сочленение нервов по пути от позвоночника к руке. Осколки движутся. Со временем те, что застряли под кожей лица, выйдут наружу.

Хочется спросить как. Распухнут, словно прыщ, и их можно будет выдавить?

Доктор продолжает:

– Осколки в плече подходят слишком близко к этому сплетению нервов. Мы беспокоимся, что они достигнут плечевой артерии, что может привести к непоправимым последствиям. Правда, операция несколько замедлит процесс восстановления – руке нужно зажить. Но если нервы и артерии, о которых я вам говорил, будут повреждены, Кайл может вообще потерять возможность пользоваться руками.

– Так его сначала перевезут в Сан-Антонио, а потом сделают операцию?

– Мы не будем его перемещать, пока не извлечем осколки. Операция назначена на сегодня.

Услышанное выбивает меня из колеи.

– Значит, он не приедет в Штаты?

– Приедет через несколько дней. Мы будем держать вас в курсе.

Поразительно, как за считанные секунды сильнейший душевный подъем может смениться полным смятением. Когда я по соединению поняла, что звонят из Германии, вся преисполненная радостных ожиданий, представляла: Кайл возвратится домой, мы с ним будем сидеть вместе на диване и наблюдать, как дети открывают подарки. А потом я пойду на кухню помогать готовить праздничное угощение. Ну, и наконец, мы все месте – дети, мама, папа, Мелисса, Кайл и я – отправимся к Глории с Маршаллом на рождественский ужин. Очевидно, доктору Ларимеру не передалось мое настроение.

Он вешает трубку прежде, чем я успеваю еще что-нибудь спросить. Сажусь на диван. В глазах собираются горячие слезы. Я всем сердцем надеялась завтра увидеть Кайла. Думала, операции позади, остается сосредоточиться на реабилитации… Он нужен мне дома! Как же я устала обходиться без него! Колочу телефоном о диван и неистово ору в пустоту. Ни на что и ни на кого конкретно, а может, на все и всех сразу. Я так зла, так расстроена и так устала!

Набираю номер отца Кайла. Они с матерью были с ним все время, что он провел в Германии; они расскажут мне больше, чем доктор.

Срабатывает автоответчик. Лететь ли мне снова в Германию или подождать, пока Кайла привезут в Техас?.. Откидываюсь на спинку дивана. Тону в досаде, слезах и вопросах без ответа.

В дверь звонят. Не обращаю внимания. Кто-то начинает стучать, но я не двигаюсь с места. Не хочу никого видеть. В конце концов, все же подхожу и смотрю в глазок – там Мелисса. Неприятно притворяться, что меня нет дома. Открываю. В руках у нее какой-то листок. Значит, узнала что-то о брате или сестре. Она бледная и уставшая; судя по всему, почти не спала прошлой ночью.

– Проходи.

– Что с тобой?

Пожимаю плечами.

– Кайла завтра не привезут в Техас. Ему нужна еще одна операция.

– Зачем?

Падаю на диван.

– Из-за руки. Осколки слишком близко подходят к нервам и артериям.

– Так когда он прилетит?

Со вздохом качаю головой.

– Через несколько дней.

Молчим. Знаю, что испортила ей радостную новость. Если новость действительно радостная. По крайней мере, попытаюсь изобразить удивление, когда расскажет.

– Ну так что? Узнала имя?

Кивает. Дрожащими руками протягивает мне листок и еле слышно произносит:

– Я надеялась, что это ты.

Читаю свидетельство об усыновлении. Биологическая мать: Рамона Мак-Крири. Приемные отец и мать: Филлип и Мириам Бранч.

Меня трясет. Дыхание перехватывает. Не могу вымолвить ни слова. В подростковом возрасте родители мне сказали, что я могу найти женщину, отдавшую меня на усыновление. Но я никогда не хотела, искренне не хотела. У меня были мои родители.