Рождественские тайны

Его не было в конторе с понедельника – внуки приехали погостить. Сердце замирает – наверное, есть новости.

– Вчера был потрясающий вечер. Вы проделали колоссальную работу.

– Спасибо, Роберт, – говорю я, засовывая долларовую купюру в автомат. – Хороший сюрприз получился для Гретхен и ее детей.

– Это точно. А сейчас, если вы готовы… у меня сюрприз для вас.

Наклоняюсь, чтобы достать пачку соленых крендельков. Сердце бешено колотится.

– Мне позвонили по поводу вашего брата.

Я с улыбкой плюхаюсь на стул в комнате отдыха.

– Готовы?

– Да.

– Мы не сразу смогли его отыскать, потому что в документах на усыновление приемная мать указала фамилию своего отчима, а не биологических родителей. Нашлось несколько мужчин с указанной фамилией, с одним и тем же именем. Словом, мы в итоге узнали фамилию, данную ей при рождении, и выяснили, что в 1976 году Рамона Мак-Крири родила мальчика, который затем был усыновлен Лестером и Сьюзен Линтонами.

Мысли с сумасшедшей скоростью проносятся в голове, пока я пытаюсь записать подробности на обратной стороне лежащего на столе журнала.

– Если хотите, могу передать вам личные данные Брюса.

Быстро и неразборчиво царапаю нужную информацию на журнальной обложке, перевожу дух, благодарю Роберта и кладу трубку.

Набираю номер мобильного Гретхен – срабатывает автоответчик. Сообщение оставлять не буду – хочется ей лично обо всем рассказать. Я очень волнуюсь, как и в тот раз, когда Роберт сообщил, что нашел мою сестру. Имена Лестера и Сьюзен Линтонов мне смутно знакомы. Прежде чем вернуться на работу, снова пробую дозвониться до Гретхен на домашний и мобильный; опять и там, и там срабатывает автоответчик. Прячу журнал в шкафчик и до конца рабочего дня всеми силами пытаюсь отвлечься и не думать о случившемся. Все равно, что положить перед ребенком конфету и запретить ее трогать следующие четыре часа.

Дел по горло, и время пролетает быстро. Имена Линтонов по-прежнему не выходят из головы. Навожу порядок в отделе, и вдруг в памяти всплывает знакомое лицо. Пульс подскакивает. Бегу наверх в комнату отдыха, набираю нужную комбинацию цифр на замке, рывком распахиваю шкафчик и хватаю с верхней полки журнал. Снова зачитываю имена, и в горле встает ком.

Бегу прочь, спрашивая у всех попадающихся мне на пути сотрудников, не знают ли они, где мой начальник, Пэт.

– Был в офисе, – говорит продавщица из ювелирного отдела, имя которой я никак не могу запомнить.

Несусь, перескакивая через две ступеньки, с разбегу распахиваю дверь. Он стоит возле ксерокса.

– Пэт!

Он оборачивается, видит в дверях меня.

– У меня грандиозное событие! Смена через тридцать минут заканчивается. Можно я сейчас уйду?

– Что же такого грандиозного с вами случилось? – спрашивает он с улыбкой.

– Я стану сестрой!

Он удивлен, но машет мне, соглашаясь.

– Ступайте. Счастливого Рождества!

Желаю ему того же и со всех ног мчусь вниз по лестнице. Хватаю пальто, рюкзак и расписываюсь в ведомости.

Звоню в дверь, сердце выпрыгивает из груди. Карла открывает мне и улыбается.

– Счастливого Рождества! – говорю я. – Надеюсь, я не сильно вас потревожила в рождественский вечер.

Она отступает в сторону, приглашая в дом.

– Заходи! Мы с мамой пьем кофе да торт едим со вчерашней ярмарки. Хочешь попробовать?

– А какой вы купили? – спрашиваю я, проходя вслед за ней на кухню.

– «Морозный снеговик».

Смеюсь над очередной выдумкой Глории.

– А что это за торт?

– Белый, – отвечает она, заставляя меня рассмеяться еще сильнее.

Миссис Швайгер сидит за кухонным столом, держа перед собой заветную коробочку с фотографиями. Ясно – сегодня старушка уже потрудилась на славу. Вкусно пахнет едой. Удивляюсь, почему они решили есть торт, ведь скоро ужинать.

– А почему торт перед ужином? – спрашиваю я.

– Маме нужно что-нибудь перехватить, чтобы не принимать лекарства на голодный желудок, – отвечает Карла. – Я сказала: «Может, перекусим сыром и крекерами». А она: «Как насчет торта?» Догадайся, кто победил.

Обнимаю миссис Швайгер. Она отрезает мне кусок торта, а Карла наливает кофе.

– Я не буду торт, – говорю им.

– Сегодня Рождество, время странностей и чудачеств!

Смеюсь и пробую кусочек.

– Миссис Швайгер, – говорю я, переходя к делу, – вам знакомы имена Лестера и Сьюзен Линтон?

Глаза ее округляются, на губы ложится улыбка.

– Конечно. Они тоже жили в нашем многоквартирном доме. Замечательные были люди. Очень добрые.

– Вы их хорошо знали?

Она уже собралась было ответить, но я решаю по-другому задать вопрос:

– Вам никогда не казалось, в них есть что-то странное? Подозрительное?

Она наклоняется вперед, глядя на меня, и я вижу по глазам, что у нее промелькнула какая-то мысль. С усмешкой грозит мне пальчиком.

– К чему ты клонишь, Мелисси?

– Думаю, вы понимаете.

Карла переводит взгляд с меня на свою маму и ждет, что будет дальше.

– Ну, это только догадки, – говорит миссис Швайгер.

– Что за догадки?

– Они не скрывали, что все дети у них приемные.

– А еще? – спрашиваю я, отправляя в рот очередной кусочек «Морозного снеговика».