Рождественский ангел

      Одевшись потеплее и вооружившись фонарем на железной ручке, они двинулись в путь. Валил снег, заметая все тропы, но Стефани столько раз бродила в окрестностях, что вполне успешно угадывала дорогу. Воздух был прозрачным, морозным. Крохотный огонек трепетал на кончике промасленного фитиля за фонарным стеклом, заставляя тени прыгать на белоснежном покрывале земли.

      Дерил шел рядом с девушкой, то и дело поглядывая на нее. По тому, как она поджимала руки, он догадался, что Стефани зябнет в тоненьком полушубке на рыбьем меху. Но невозмутимым выражением лица маленький ангел старался показать обратное. Выдавали лишь посиневшие губы и побледневшие щеки. Дерил знал, что когда человеку тепло на морозе, его щеки краснеют, а вот когда бледнеют – это плохо. Значит, холодно. Ему самому было вполне комфортно в теплых, почти не ношеных одеждах с чужого плеча, только горло продолжало саднить, напоминая о недавней болезни.

      – Значит, вы – леди? – спросил он, решив слегка разбавить молчание и скрип снега под ногами.

      Ангел покосился на него и поджал губы.

      – Да, я – леди Ривер-Веллей, хотя предпочитаю, чтобы меня звали просто по имени. Или хотя бы «мисс Стефани». Глупо называться леди, когда в штате слуг осталось двое человек.

      – А куда делись остальные?

      – Ушли, когда я сообщила, что не смогу им платить, – ее лицо сморщилось, словно девушка готовилась заплакать, но потом пересилила себя. – Я их не виню. Каждому нужно кормить своих детей.

      – А где же ваши родители? Почему они не беспокоятся о вас? Я плохо разбираюсь в леди, – Дерил усмехнулся, – но мне казалось, что они должны находиться под опекой старших.

      – Только если хотят удачно выйти замуж, – фыркнула Стефани и благодарно кивнула мужчине, когда он потянулся и приподнял большую еловую лапу над ее головой. – Обедневшей наследнице, как мне, такое не грозит. Никому нет дела, с кем я живу и как, потому что, грубо говоря, меня уже вычеркнули из круга. Только леди Керолайн не сделала еще этого, потому что нуждается во мне.

      – Вас вычеркнули только из-за отсутствия денег? – удивился Дерил. – Разве не будущий муж, а невеста должна иметь состояние?

      – О, – она посмотрела на него свысока из-под длинных ресниц, – как мало вы знаете о моем мире!

      «Моем мире». Он снова почувствовал себя зеленым гуманоидом от этих слов.

      – Кроме того, я уже старая, – трагическим голосом добавила Стефани.

      Дерил с трудом сдержал улыбку, поглядывая на нежные черты ее лица.

      – У женщин не принято спрашивать о возрасте… но сколько же вам?

      – Двадцать, – она произнесла это таким тоном, словно называла число лет на тридцать больше.

КНИГА КУПЛЕНА В ИНТЕРНЕТ-МАГАЗИНЕ WWW.FEISOVET.RU

ПОКУПАТЕЛЬ: Евгения Старцева (e_starceva@MAIL.ru) ЗАКАЗ: #288502474 / 09-сен-2020

КОПИРОВАНИЕ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ ТЕКСТА ДАННОЙ КНИГИ В ЛЮБЫХ ЦЕЛЯХ ЗАПРЕЩЕНО!

      – Тогда я уже старик, – рассмеялся Дерил. – Я на восемь лет старше.

      – О, милорд, – отрезала девушка тоном, не терпящим возражений, – для мужчин возраст совсем не имеет значения!

      Ему хватило благоразумия не спорить.

      – Так что с родителями?

      Стефани повела плечиком и тут же плотнее запахнула хлипкий воротник.

      – Мама умерла, когда рожала тройняшек. Их оказалось слишком много… на нее одну. Доктор, принимавший роды, сказал, что сможет спасти либо мать, либо детей, и предложил отцу выбрать. Мне кажется, это и подкосило его. Не доктора. Отца. Я всегда думала, что он до конца своих дней сомневался, правильный ли выбор сделал.

      – Он выбрал детей?

      Девушка кивнула.

      – Доктор разрезал мамин живот и вытащил девочек, одну за другой. Эжени была самой маленькой, даже не закричала, и сначала ее сочли мертвой. Но потом ожила. Папа надеялся, что среди них будет хоть один мальчик, но его ждало великое разочарование. А мама… – Стефани опустила голову, делая вид, что внимательно рассматривает снег под ногами, – …умерла. С разрезанным животом ведь не живут.

      – Еще как живут, – заметил Дерил. – Моей кузине делали кесарево, и она до сих пор прекрасно себя чувствует.

      И снова этот взгляд, полный недоумения.

      – Она живет с разрезанным животом?

      – Нет. Его аккуратно зашили.

      – А как же родильная горячка?

      – От этого есть антибиотики, и, конечно, операция проходила в госпитале.

      Стефани с недоверием покачала головой. Они снова замолчали. Впереди, между деревьев, мелькнули огни особняка.

      – А что стало с отцом? – спросил Дерил, опасаясь, что потом не получит шанса узнать эту хрупкую, но сильную духом девушку получше.

      – Он начал играть. По-крупному. К тому моменту, как умер и он, дела поместья шли уже из рук вон плохо. Говорят, отца убил кто-то из разъяренных кредиторов. По крайней мере, мне сказали так, когда привезли его тело.

      – И не было расследования? Никаких улик? – Дерил посмотрел в ее синие глаза и отмахнулся. – Ладно. Ответ я, кажется, знаю. Сейчас вы спросите: «что такое улики?»