Рождественский квест

– Этот дом? – капитан Харт показал стволом «вальтера» на угловой дом, стоявший сразу на обеих улицах.

– Да. Там. В подвале. Типография. Я сейчас покажу.

Трёхэтажный дом стоял на углу улицы, как пришибленный. Стёкла побиты, кое где окна заколочены досками, но большинство проёмов чернели пустотой. Дом казался нежилым, но в какой-то момент Сергей заметил, как в черноте оконного проёма мелькнула детская голова. Неужели Ванька? Да нет, это просто ребёнок, который здесь живёт. Если можно назвать жизнью подобное существование. Возможно, он там один, родители его умерли от голода, и он тоже скоро умрёт.

Железная машина за кормой «Хорьха» тяжело развернулась и медленно, как черепаха, двинулась следом. Автомобиль остановился, скрипнув тормозами.

– Kommen Sie aus dem Auto!⁸ – сказал капитан Харт и повторил по-русски: – Выходите!

Сначала вылез солдат с винтовкой, потом вытолкали Сергея. А на улице хорошо, подумалось ему. Морозно, солнышко светит. В такой день и умирать не хочется. Сейчас бы на рыбалку зимнюю. Чайку из термоса горяченького попить, и сидеть, философски глазеть в лунку. Но нет. Сейчас не до философского созерцания. Сейчас кому-то станет даст ист фантастиш.

– Ведите. Где находится станок? Показывайте! – голос капитана Харта стал скрипучим, как несмазанная стальная дверь.

«Панцер» подкатил и остановился у самого дома. Башня его развернулась, и стволы пулемётов взяли на мушку выходящего из машины русского. Ого! Нет, не проведёшь! Здесь фрицев мочить не будем. Нужно уйти из поля зрения пулемётчика. Куда? В подвал, конечно. А где здесь вход? С обратной стороны, естественно! Или с торца. В общем, там, где Сергей окажется вне прицела пулемёта. «Если старший брат не будет следить за мной, то с тремя фашистами я уж как-нибудь справлюсь», – подумал Крутояров.

– Вход в подвал с той стороны.

– Пойдём! – капитан вылез из машины последним.

Он махнул рукой, и танк, скрежетнув траками, чуть приблизился. Башня медленно повернулась, ствол пулемёта качнулся.

Сергей шагал вторым. Впереди медленно двигался солдат, державший винтовку наперевес, будто в атаку шёл. В спину Сергея то и дело тыкался ствол шмайсера. Не больно, но это держало в постоянном напряжении, напоминая о бренности тела. Последним скрипел сапогами по снегу офицер-гестаповец. И где-то на периферии сознания крутил башней «Панцер». Краем глаза Крутой заметил, как капитан поднял руку, после чего траки заскрежетали, и он снова тронулся с места. «Значит, всё же придётся действовать под прицелом. Или сразу, как только повернём за угол. Или уже спуститься в подвал придётся. Ладно, действуем по обстоятельствам!»

Стоило завернуть за угол, снова заскрипели стальные гусеницы. Действовать нужно здесь и сейчас.

– А вот и подвал, – громко сказал Сергей и, резко подпрыгнув, саданул солдату ногой между лопаток. Тот, брякнув винтовкой, уткнулся лицом в наст.

Повернувшись, хронотурист побежал к подъезду. За спиной клацнул затвор шмайсера.

– Nicht schießen!⁹ – диким голосом заорал капитан и одним ударом сбил солдата с ног.

Крутояров добежал до стены и, прыгнув на неё, пробежался по вертикали, (привет паркуру), оттолкнулся и кувыркнулся через голову. Капитан, бросившийся было за ним, резко остановился. Он успел только проследить за тем, как беглец пролетел над ним подобно акробату.

Сергей приземлился на ноги за спиной Харта и резко ударил локтем по плечу. Гестаповец глухо охнул и медленно осел. «Вот теперь, если убежать не удастся, меня точно на лоскуты порежут», – подумал Крутой.

Добивать офицера времени не было, да и не любил он добивать людей, не представляющих никакой угрозы. Лишь толкнул офицера, и тот хлопнулся носом в снег.

Развернулся, отпихнул ногой шмайсер от солдата, и собрался бежать. Но второй оклемался и поднял карабин. Глухо грохнул выстрел. Пуля попала в левый бок и обожгла раскалённым угольком.

Крутояров упал на колени. Перед глазами стоял красный туман. Боль ещё не пришла, и шоковое состояние помогло ему собраться с силами. Под руку попал пистолет Харта. Сергей вскинул «вальтер» и нажал на спусковой крючок. Солдат выпустил из рук карабин и упал. Снег под ним покраснел и начал плавиться.

Поднялся на ноги. Бегло осмотрел себя – в бушлате дыра, рана или сквозная, или просто задело. Хорошо, хоть пуля в теле не застряла. Почувствовал, как намокла рубашка под свитером. Кровь – это хреново. Услышал лязг гусениц и бросился бежать. Хотя – бежать – это сильно сказано. Бежать он уже не мог. А если в ближайшее время не остановить кровь, то и идти не сможет. Но для того, чтобы заняться раной, нужно найти безопасное место. А сейчас в Пушкине таких мест, наверно, не осталось.

Танк уже сворачивал с Конюшенной, протискиваясь в узкий проезд между домами. Пулемёты молчали, но могли в любой момент затараторить, и Сергей понимал это, с трудом перебираясь через сугроб. Лишь бы не заметили. Лишь бы не увидели. Лишь бы…

Раздались глухие выстрелы. Фонтанчики снега заплясали вокруг, и беглец, нырнув с головой в снег, пополз в сторону. Не попали. Слава Богу, промазали.