Рождественский квест

— Д-да, — мальчик посмотрел на него. — А вы ведь и не догадывались, правда? Да, это он писал материалы. А я разносил, — Ваня замолчал на секунду. — Вместе с ним верстальщик остался из газеты «Большевистское слово», в ней дядя Саша статьи печатал свои до войны. Был ещё один человек, но он в ноябре погиб, прямо на моих глазах, на улице его фрицы смеха ради застрелили и ушли. Я подошёл к нему и увидел у него листовки за пазухой. Забрал их, а потом к Беляевым зашёл и дяде Саше показал. Тут он и рассказал мне, каким важным делом занимается. А я проныра, я везде пролезу, он это понял и потому предложил мне совместно бороться с фашистами. Так я и стал газету распространять по городу. Сколько фрицы на меня охотились, так и не нашли. А дядя Стёпа научил меня верстать на этом станке.

— Дядя Стёпа? — обречённо спросил хронопутешественник. — А кто ещё знает про «Тайный фронт»?

— Никто. Только дядя Саша, дядя Стёпа и я. Даже Светка ничего не знала, и мама её.

— Светка?

— Ну да, дочь дяди Саши.

Сергей прислонился спиной к мёртвому фонарному столбу. «Светку», то есть Светлану Александровну он видел только в документальных фильмах, уже пожилой женщиной, когда ряд телекомпаний, вдруг вспомнив о ней, начали брать у неё интервью, в которых она рассказывала о фашистских лагерях, а потом и о советских. Сергей прикинул: если приплюсовать все лагеря, то выходит около пятнадцати лет. Свои закатали куда больший срок, чем враги, как это по-нашему!

— Так это Беляев специально в городе остался? — спросил он. — Чтобы газету издавать под носом у немцев? Отчаянно. А ведь как тонко всё сделано. Просто отказался по болезни, мол, не выдержу переезда.

— Он бы и не выдержал, — заметил Ваня. — Вы бы видели его, он больной весь был. Еле передвигался. И, правда, при переезде бы помер. Ему ведь полный покой нужен был.

Сергей, пораскинув мозгами, сказал:

— А ведь фашисты ни за что бы и не догадались, что это он был издателем подпольной газеты. Ну не может больной человек везти на своём горбу такой проект! На это он и рассчитывал. И ведь наверняка знал, что может умереть от голода, он же ясновидцем был.

— Что? — Ванька непонимающе блеснул глазами. — Кем он был?

— Неважно. Важно только то, что теперь писателя нет, а значит, и газета без редактора остаётся.

— Я бы и сам смог писать заметки, — сказал Ваня, посмотрев взрослому в глаза. — Пусть не такие сильные, как дядя Саша. Он учил меня, как достучаться до людей. Дело в другом. Немцы дядю Стёпу недавно поймали, часа три назад. И листовки при нём были.

Сергей помрачнел.

— Расколят они его, — ответил он и отвёл взгляд. — Считай, что станок фрицы уже нашли. Разве что мы поторопимся и опередим их. Если твой дядя Стёпа выдержал и не раскололся в первую же минуту.

Станок спасти нужно, решил Крутояров. Надо помочь Ваньке. Да и не только пацану, а вообще, людям. «Ведь у меня самого дед всю войну прошёл, а я тут буду гадать, выгодно ли будет, если стану помогать им с этим станком. Надо не только о выгоде думать. А рукопись подождёт».

Уже наступила ночь, и если бы не снег, лежавший на земле, то темень была бы непроглядой. Но было видно всё так, будто начались белые ночи, хотя зимой их и не бывает. Снова набежали тучи, спрятав луну.

Сергей быстро просканировал пространство и не почувствовал никакого движения. Нужен был автомобиль, но ничего подходящего в округе не наблюдалось.

— Веди давай, Сусанин, — сказал он.

Ванька взял его за руку, будто боялся потерять, и повёл вдоль Конюшенной.

— Тут недалеко, — сказал он, — минут десять-пятнадцать пешком.

Дневник писателя грел душу, будто в тетрадь встроены теплоэлементы.

— Вань, а ты откуда Беляева знал? — спросил Сергей, чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей. Впрочем, ему действительно было интересно это узнать.

— А я с его дочкой учился в школе, со Светой, — бодро ответил мальчик. — Читал-то я его и раньше, а как узнал, что она его дочь, то сразу напросился в гости, помог ей портфель до дома донести, ну, она меня и пригласила. Чаем напоили, а потом я с Александром Романовичем познакомился. Мы с ним долго про Ихтиандра в тот день говорили. Он верил, что когда-нибудь люди научатся делать вот таких вот Ихтиандров.

— И Ариэлей научатся делать, — согласился Крутояров. — И самая настоящая «Звезда КЭЦ» в небе засияет. Правильно делал, что верил.

— Очень плохо, что он умер, — Ванька съёжился и, казалось, стал меньше ростом. — У него ведь книга есть… «Вечный хлеб». Писал о том, как людей от голода спасти, а сам себя не уберёг.

Где-то вдалеке протарахтел автомобиль. Крутой успел зацепить механику краем сознания. Грузовик какой-то. Сразу исчез, вывалился из сознания. Находился где-то далеко, в нескольких кварталах отсюда. И нельзя было сказать, в какую сторону ехал — Сергей просто не успел этого определить. И уж тем более невозможно понять, кто им управлял — преследовавшие его гестаповцы или просто ночной патруль.

Крутояров вздохнул: