Рождественский квест

— Я не читала, Саша мне сам рассказывал. Как всегда фантастика… но странная фантастика. Он писал о поражении. О голодном Ленинграде. О разрушенном, но непокорённом Сталинграде. О разрушенном Берлине. Последние строки он писал уже перед Новым Годом. О весне. Он писал, что именно весной будет победа. Но я не верила. Это было похоже на мальчишеские мечтания. Знаете, как мальчишки фантазируют — вот я капитан дальнего плавания, я плыву на огромном пароходе. Ну, фантазии, что с них взять. Откуда он их черпал, я не знаю, иногда мне казалось, что это просто бред, но ум его как никогда был ясен. О какой весне может идти речь? Немцы закрепились здесь надолго.

— Всё это правда, — заметил Крутояров. — Не фантазии. Именно весной фашистов разгромят. Но не этой. Вот именно эту рукопись я и хочу спасти. Я должен её спасти. Чтобы люди знали.

— В этой квартире рукописи не было. Мы ведь здесь не жили с начала оккупации. Она всегда находилась у Саши под рукой. До самого последнего момента. Но немцы её забрали. Они ведь там, где мы жили, тоже обыск устроили.

— Это плохо… — только и сказал Сергей. — Это очень плохо.

— Вот вы о рукописи беспокоитесь, — голос Маргариты стал резким, раздражённым. — А о ребёнке вы не беспокоитесь? Что со Светланой будет? Ладно я, я пожила уже на свете. А она? Ей-то ведь двенадцать лет только.

Крутой встал из-за стола и стул облегчённо скрипнул. Подошёл к окну, всмотрелся в тёмные провалы окон в разбитых стенах соседних домов.

— С ней ничего не случится, — сказал он. — Она не погибнет. И вы тоже. Будьте спокойны по этому поводу.

— Но откуда такая уверенность? — Маргарита смотрела на него с недоверием, и в то же время она очень хотела верить.

— Я знаю. Я многое знаю. Как ваш муж.

— Вы… думаете, что он… что Саша… предвидел события?

— Теперь-то я в этом уверен на все сто процентов. Скажите, а немцы всё забрали? Все рукописи?

— Дневник его остался. Саша вёл его прилежно, каждый день. Перед самым Новым Годом он попросил меня спрятать дневник здесь, в этой квартире. Есть у нас тут одно потайное место… — Маргарита кивком указала куда-то вглубь квартиры. — И, понятное дело, что немцы его не нашли. Сейчас он здесь находится, в этой квартире. Вы можете забрать его… Хоть что-то спасёте.

— Да, действительно, хоть что-то. Но поверьте, я постараюсь и другие рукописи достать. — Сергей снова сел за стол и стул под ним опять заскрипел. — Я так понимаю, придётся за ними в Александровский дворец идти?

Глаза Маргариты блеснули отражённым лунным светом, сочащимся из окна.

— Что вы! Там же гестапо.

— И я о том же, — обречённо сказал Сергей. — Не хочется, жуть как не хочется, а надо. Ну, давайте дневник, и я пойду остальное спасать.

Вынул из-за пояса «вальтер». Вытащил и проверил обойму. Патронов было всего два. Вот не нужно было демонстрацию солдату устраивать, тот бы и без этого в штаны наделал. Маргарита смотрела на Сергея округлившимися глазами.

— Вы… вы… в людей стреляли? — спросила она.

— Не в людей, — недовольно ответил он. — В фашистов. Они в меня, между прочим, тоже.

— Ой, вы ранены? Вас ведь перевязать надо! Что же вы молчите? Вас надо перевязать… — Маргарита осеклась. — А ведь нечем, — в голосе её сквозило отчаяние. — Бинтов нет. А из лекарств только зелёнка осталась. Может, вам рану обработать?

Он, не сдержался, хохотнул:

— Ну да, болячку прижечь йодом. Да не переживайте, само заживёт, если раньше не грохнут.

— Грохнут?

— Ну, убьют.

Маргарита ударила ладонью по столу, глаза гневно блеснули.

— Типун вам на язык, — воскликнула она. — Нельзя так говорить! Сами на себя беду накликаете.

— Чушь это, не верю я в суеверия, — Сергей спрятал пистолет.

Потрогал бок. Боли почти не было. Нет, она была, и наверно дикая, но он её не чувствовал. Амфетамин отключил болевые ощущения. Лишь бы сердце не подвело — доза-то, считай, лошадиная.

— Ну ладно, Маргарита, давайте дневник вашего мужа. Я постараюсь вывезти его отсюда и отдать в надёжные руки. Очень надеюсь, что эти записи опубликуют, и они станут народным достоянием.

— Если вы так думаете, то я дам вам Сашин дневник.

Маргарита поднялась и вышла из кухни. Крутой откинулся к стене, закрыл глаза. Ох, как не хотелось идти в Александровский дворец. Но надо. Иначе зря всё это было. Раз уж начал, то надо и заканчивать, как бы тяжело не было. Ни шагу назад, позади Москва.

Минут через пять вернулась Маргарита и положила на стол толстую тетрадь в потёртом кожаном переплёте.

— Вот… дневник Сашин. Забирайте, раз уж он вам нужен.

— Не мне нужен, — сказал Крутояров. — Нам нужен. Народу.