Рождественский незнакомец

– Спасибо, что приехала. – Мы поцеловались. Он откинулся назад и зажмурился от удовольствия. – Пойдем, покажу тебе наше жилище.

Держась за руки, мы вернулись в комнату. Там, возле длинного обеденного стола из красного дерева стоял замшевый угловой диван.

Кухня выглядела новой и современной: гранитные столешницы, фартук, бытовая техника с фасадами из нержавеющей стали. На стенах настоящие произведения искусства – красочные, абстрактные картины выделялись на фоне тисненных, кремовых стен и пола, выложенного коричневой плиткой.

– Я и не подозревала, что мы будем жить в таких роскошных условиях. Здесь даже лучше, чем у меня дома.

– Просто небольшой приятный отпуск, – скромно отозвался Эндрю. – Этот район называют местным Беверли-Хиллз. Виллы здесь стоят по несколько миллионов долларов.

– Должно быть, у тебя богатый друг, – предположила я. – Давно у него этот кондо?

– Около пяти лет. Дом был здесь одним из первых, и мой друг купил его еще на стадии строительства. Вот почему, отсюда открываются лучшие виды.

– Выглядит так, будто этой квартире не больше пяти недель. Как новая.

– Ну, ей пользуются всего несколько недель в году, так что ты права во всех отношениях. – Эндрю поднял мою сумку. – Твоя комната там.

Я прошла за ним по небольшому коридорчику в просторную спальню с огромной двуспальной кроватью с кожаным изголовьем цвета слоновой кости, отделанным бордюром из красного дерева. Эндрю подошел к окну, раздернул шторы, и передо мной открылся очередной захватывающий вид на гавань.

– Это хозяйская спальня. Здесь ванная. – И он включил свет. Ванная комната была безупречна: плитка, стеклянная душевая кабина и шкафчики из темного вишневого дерева. В один из них врезаны две раковины – алебастровые чаши – с золотыми смесителями.

Я повернулась к Эндрю.

– В этой комнате должен жить ты.

– Ты же моя гостья, – возразил он.

Я обошла комнату и села на кровать. Она была жесткой, но удобной. Легла на спину, утонув в мягком покрывале.

– Ну как, пойдет? – спросил Эндрю.

Я чуть не рассмеялась.

– Еще бы, лучше быть не может. – Я снова села. – А где твоя спальня?

– В другом конце кондо. – Он огляделся. – Надо бы съездить за продуктами. Можешь прокатиться со мной или остаться здесь.

– Я поеду. Когда?

– Спешки нет. Отправимся, когда будешь готова. Распакуй пока вещи, освежись. Буду ждать тебя в гостиной. – И Эндрю вышел из комнаты. Я закрыла за ним дверь, разделась и пошла в душ. Намылила волосы мексиканским шампунем со сладким ароматом, села на пол душевой кабины и расслабилась, подставив тело под струи воды.

Неожиданно, сама не знаю почему, я вдруг заплакала. Возможно, произошло что-то вроде высвобождения: никогда не чувствовала себя настолько свободной. Ни боли, ни стыда. Никто, кроме Эндрю, меня не знал, никому не было до меня дела. Это больше чем свобода. Полная анонимность. Я чувствовала, как вместе с пеной в водосток утекают остатки стыда.

Но что еще лучше, рядом находился человек, которому я небезразлична. Почему он заботится обо мне? Я давно – даже не помню когда – не была так счастлива.

Глава двадцать вторая

Эндрю почти свободно говорит по-испански. Не перестаю удивляться, насколько ошибалась в нем поначалу.

Дневник Мэгги Уолтер

Разложив вещи в пустой комод, стоящий в спальне, я переоделась в более подходящую для мексиканского пекла одежду – ярко-голубую майку с открытыми плечами и узлом на талии.

Взглянула на себя в зеркало. Впервые на мне было надето что-то нарядное, и хотя чувствовала себя слегка не в своей тарелке, выглядела я довольно симпатично. Обычно я придерживаюсь более консервативных взглядов на одежду, ведь большую часть жизни провела среди мужчин. Но Эндрю был другим. Хотелось, чтобы он обратил на меня внимание и по достоинству оценил мой внешний вид.

Я откинула волосы за плечи и вышла в гостиную. Эндрю сидел на диване, читая деловой журнал. Когда вошла, он поднял глаза. Мгновенье смотрел на меня, а потом с благоговением произнес:

– Estás preciosa.[11]

Я улыбнулась.

– Полагаю, следует ответить Gracias[12]. – Я подошла чуть ближе к Эндрю и немного покружилась. – Как тебе? Нравится?

– Нравится. Особенно ты.

Эндрю тоже переоделся. Теперь на нем были шорты, а гавайскую рубашку сменила рубашка льняная с коротким рукавом. Он выглядел обворожительно.

– Прости, что так долго.

– В Кабо некуда торопиться. Кажется, здесь это даже запрещено законом, о чем я вспоминаю каждый раз, как попадаю в город. – Он встал. – Едем?

Мы спустились, сели в машину и проехали около трех миль в сторону прибрежного городка, лежащего внизу. Пляж с белым песком окаймляли пальмы и гигантские карнегии[13]. Вдалеке, сразу за гаванью, на якоре стоял круизный лайнер. Мы остановились на рыночной парковке.

MERCADO ORGANICO[14]

Между двух этих слов красовался яркий круг с надписью:

ФЕРМЕРСКИЙ РЫНОК

НАТУРАЛЬНЫЕ И ОРГАНИЧЕСКИЕ ПРОДУКТЫ ИЗ КАЛИФОРНИИ