Рождественский пирог

Я решила, что наконец-то настал час экстравагантного японского наряда от Джесси. Конечно, пришлось помучаться с отдельными элементами туалета, одну часть костюма я вообще не знала куда надеть, так и не разобравшись, что это — рукава или штанины. Но, увидев свое отражение в зеркале, я поняла, насколько Джесси была права. Вися в шкафу, наряд казался нелепым, но на мне он выглядел просто фантастически. Я добавила к нему жемчужное ожерелье — подарок Дэйви — и восхитилась полученным результатом.

С новой прической — привыкнуть к ней я так и не смогла — я, чего там скромничать, выглядела сногсшибательно. Этакой рафинированной дамой. Даже ростом словно стала выше. Жаль, что внешность обманчива. Покружившись по комнате, я еще раз полюбовалась собой в зеркале и напоследок побрызгалась духами.

Проходя по библиотеке, я перегнулась через перила и глянула вниз. В зале стоял Эдвард с бутылкой в руках. Сверху было видно, что волосы у него на макушке поредели, а плечи ссутулились. А ведь обычно он производит впечатление человека стройного, здорового и ухоженного. Сверху же я разглядела его истинный возраст, и глава семейства показался мне вдруг удивительно беззащитным. Еще пару дней назад я бы вряд ли решилась остаться с Эдвардом наедине, но сейчас меня так тронул его вид, что я поспешила в зал, чтобы составить ему компанию.

— Поппи, дорогая! Прекрасно выглядишь! И как раз вовремя — поможешь мне с шампанским. Дэйви слишком занят — что-то там подправляет в расписной гостиной. Они с Джокастой у нас в семье единственные творческие личности. Благодаря их стараниям у нас всегда все так красиво, правда?

Я согласилась и отправилась за бокалами. На захламленном столе мне едва удалось найти чистое местечко, чтобы их поставить, а Эдвард тем временем прошелся по залу, задергивая зеленые шторы. У одного из окон он задержался.

— Непременно пойдет снег. Как пить дать. Хотелось бы только надеяться, что через день-два. Трудно проводить вечеринку, когда дом завален снегом.

Он наполнил два бокала шампанским.

— Рад, что ты с нами.

Я поблагодарила и спросила, сколько человек придет завтра на праздник.

— Ну, обычно собирается сотни полторы, плюс-минус десяток.

Сто пятьдесят человек! Ого, вот это вечеринка намечается!

— Да, — продолжил Эдвард, сияя от удовольствия. — Наш праздник считается лучшим во всем графстве. У нас бывают и священники, хотя епископ и не большой любитель развлечений, но зато викарий… ну, это к делу не относится. Приходят и рыбаки, а уж они-то знают, что такое настоящее веселье. Еще художники из Сент-Ивз, все мои фермеры и, конечно, соседи, родственники и друзья. Я уверен, тебе понравится. Мы боялись, что тебе у нас будет слишком скучно…

Как бы не так!

— Что вы, Эдвард! Мне у вас безумно нравится, и вечеринка наверняка выйдет замечательной. Надеюсь, мне удастся заставить кого-нибудь сказать «примат», — ответила я, отпивая шампанское.

— Вот это по-нашему! Помню, однажды у нас игрища длились два дня — люди спали вповалку везде, где могли найти место. Ох и весело было! Как раз в тот год, когда родились Табита и Пан… когда родилась Табита. Джокаста выглядела просто королевой, гости даже на стулья забирались, чтобы получше ее разглядеть. А я был самым счастливым мужчиной в Корнуолле. Как, впрочем, и сейчас. Но тогда, боже, как мы веселились. Жалко, что ты ее не видела тогда: она была потрясающе хороша…

— Она и сейчас великолепна, — смело добавила я, и Эдвард подлил мне шампанского.

Но я сказала это от чистого сердца — стильная, эксцентричная, шикарная и, безусловно, сумасшедшая, Джокаста была из тех женщин, на кого люди всегда обращают внимание, независимо от того, молоды они или нет. По портрету в ее комнате я поняла, что в молодости Джокаста была потрясающе красива. И хотя теперь ее глаза чуточку утратили блеск, волосы — шелковистость, а кожа — свежесть, она все равно была прекрасна.

Мы все еще болтали о предстоящей игре, когда по лестнице сбежал Алекс.

— А, Поппи, вот ты где, а я тебя везде ищу, — многозначительно сказал он.

— Правда? А мы тут с Эдвардом обсуждаем вечеринку и придумываем, как бы нам победить.

Алекс рассмеялся:

— Должен тебя предупредить, что грызться будем на смерть…

— Что это еще за грызня! Уж не пытаешься ли ты подкупить мою подругу Поппи? — спросил Дэйви, входя в зал. — Даже не надейся выиграть!

— Ну, как всегда — сразу видно, мальчики дома! — крикнула Джокаста, появляясь на галерее. — Дэйви, помоги мне, пожалуйста, застегнуть — эти мелкие пуговички на спине никогда не поддаются! Просто безумие какое-то. Это платье, похоже, сшили в те времена, когда каждая дама просто обязана была иметь или служанку, или пылкого любовника.

Джокаста спустилась в зал, повернулась к Дэйви спиной, и он послушно застегнул мелкие пуговки. Платье из лилового шелка, с длинной, струящейся до пола юбкой подчеркивало фигуру Джокасты. Выглядела она так, словно сошла с обложки «Вог». В густых волосах, подернутых благородной сединой, поблескивала тиара из черного камня.

Эдвард вручил жене бокал и молча окинул восхищенным взглядом.