Рождественский пирог

Звать с собой Патрика я и не собиралась. Так, не трясись, не паникуй, не беги, иди быстро, но спокойно. Дыши. От фермы направо, по тропинке, дальше полем и в первые ворота слева. А тропинка длинная? Пару шагов? Пару миль? Господи Иисусе. Я бежала, поминутно спотыкаясь, снег налипал на лицо, не давая дышать, мешая видеть.

Черт, как же тяжело идти. От страха в груди все скукожилось. Где эти, мать их, ворота? Я включила фонарь и тут же уперлась взглядом в снежный вихрь, словно стремящийся к лучу света. Я выключила фонарь, согнулась и двинулась дальше. Вот какой-то просвет… Разбросав ногами снег, я отыскала ворота. Слава богу! Перебравшись через сугроб, я заторопилась дальше. Так, тропинка кончилась, надо держаться правой стороны поля. Идти по полю было еще труднее, чем по тропинке. Я брела по колено в снегу, почти в полной темноте. Снова включила фонарь, и мне показалось, что сбоку от меня что-то прошмыгнуло. Господи, что это было? Звери в такую погоду в норах сидят. Лучше не думать.

Тут же вспомнились все статьи о Бодминском звере, и я вцепилась в фонарь так, что захрустели озябшие пальцы. А что, если я тут потеряюсь? Или замерзну насмерть? Я смахнула снег с лица. Поле казалось бесконечным.

Я задыхалась, обливаясь потом под многочисленными одежками, в которые меня закутали. Дубленка Патрика казалась свинцовой. Я на секунду остановилась, размотала шарф и побрела дальше. Где же кончается это чертово поле? Я вспомнила, как расплывалось кровавое пятно на юбке Димелзы, и ускорила шаг.

Поле все не кончалось и не кончалось, и я заподозрила, что иду не в том направлении. Дороги я не видела, а толку от фонарика было не больше, чем от спички в ветреный день. И еще я все время думала, что могу наткнуться на что-то ужасное, хотя и понимала, что, скорее всего, это пустые страхи. Так, дыши и иди дальше, не думай о диких зверях и всяких страшилках, уговаривала я себя. Я выставила руку, пытаясь закрыться ладонью от снега, летящего в глаза, и вдруг увидела прямо перед собой нечто.

Небольшой круглый серебристый объект. От него шел свет. Ой, мамочки! Что это? Пусть вы сейчас усомнитесь в моей вменяемости, но я решила, что это НЛО. Ну, здорово. Просто отлично. Такая сообразительность — приземляться в снежную бурю. Что делать? Что мне, черт возьми, делать? Я споткнулась, упала и выронила фонарь. Ай, оно уже совсем рядом!

— Приветствую вас от имени землян! Мы не желаем вам зла, — прохрипела я.

— Слушай, у тебя и впрямь с головой не в порядке, — ответил знакомый голос.

Глава двадцатая

— Одесса!

Она помогла мне подняться, и я повисла на ней, захлебываясь истерическим хохотом. На ней был весьма экстравагантный костюм — куртка и штаны из чего-то блестящего, похожего на фольгу.

— Одежда для непогоды по новейшим технологиям, — с гордостью прокричала мне в ухо Одесса. — Это мне мой Артур принес. Как тебе? Очень теплый костюмчик.

— Как ты тут оказалась? Я как раз за тобой.

Она без слов схватила меня за локоть, развернула и потащила к ферме.

— Димелзе плохо…

— Знаю, знаю, поэтому я и иду к ним. Не ожидала встретить тебя по дороге. Что это ты так испугалась? Ты за кого меня приняла?

— А откуда ты узнала, что Димелзе плохо? — вместо ответа спросила я.

— Я видела ее вчера, она была очень капризной, вот я и решила, что надо бы ее навестить. Думала позвонить, но телефон не работает.

Хотела бы я сказать, что помогла Одессе перелезть через сугроб у ворот, но все было как раз наоборот. Мы двинулись к дому, и я увидела, что кто-то заботливо выставил зажженную свечу в окне фермы. Крошечный пляшущий огонек казался таким приветливым, что я едва не расплакалась от умиления. Одесса бегом пересекла двор и распахнула дверь. Я последовала за ней, скидывая тяжелую дубленку и сапоги.

Меня окатило волной идущего от печи тепла. Я огляделась. Том стоял за спиной Димелзы, которая все еще сидела, цепляясь за кухонный стол. Волосы ее намокли от пота и прилипли к лицу.

Одесса, не теряя времени, тут же склонилась над Димелзой и что-то прошептала ей на ухо, затем выпрямилась и принялась раздавать приказы.

— Поппи, подогрей воды и завари это, — она вручила мне пакетик с какими-то листьями и веточками. — Том, убери со стола все лишнее и отскреби его до белизны. Так, милая, давай-ка уложим тебя поудобнее. Мне нужны подушки, одеяла и полотенца.

Мы с Томом бросились выполнять приказы. Я залила сушеные растения кипятком, и от них пошел сильный запах. Довольно мерзкий. Я нерешительно размешала отвар.

— Добавь туда немного меда, — скомандовала Одесса.

Она уже вылезла из своего скафандра и теперь закатывала рукава платья. Потом вымыла руки и взглянула на мое побелевшее лицо. Проследив за моим взглядом, заметила лужу крови на полу.

— Убери-ка это, дорогуша, — велела она ровным голосом и улыбнулась.

Я нашла швабру с ведром и подтерла пол.

Том вернулся в кухню, нагруженный подушками и одеялами.

— Так, нужны еще свечи. Поппи, помоги Димелзе забраться на стол.