Рождественский пирог

— Бедняжка Джики! И еще я слышала, ты помогала Димелзе во время родов? Это так восхитительно, но одновременно и отвратительно, наверное. Роды — тяжелое зрелище. Ну вот опять мы заговорили о родах. В последнее время другой темы нет. Думаю, ты уже в курсе новостей?

Я кивнула, взяла ее под руку, и мы вместе пошли вниз.

— Все просто ужасно. Табита такая наивная. Ну кто за ней присмотрит? Она сама явно не в состоянии, я же слишком стара для всех этих дел. Я хочу быть бабушкой, которая иногда навещает внуков, а не нянчиться с ними с утра до вечера, как бесплатная прислуга! Да еще эта ужасная женщина, Клара или Клавдия, как она утверждает…

Я откашлялась, испугавшись, что сейчас Джокаста выдаст пространный монолог о достоинствах Клавдии, а та выскочит из-за колонны с ножом в руках, и…

— А что она сказала Одессе! Даже вспомнить противно! Одесса — член семьи, и я не позволю ее оскорблять… К тому же кто нам будет готовить? Ох, не могу, я слишком расстроена.

Я проглотила смешок и оглянулась на Дэйви. Он мне едва заметно подмигнул. Но, несмотря на всю театральность поведения Джокасты, было видно, что она действительно опечалена происходящим. Эта женщина искренне любила свою семью, но хотела, чтобы все шло по заведенным правилам. Я смотрела на Джокасту со снисходительностью и одобрением — именно эти чувства обычно отражались на лицах ее детей и мужа, внимавших ее речам.

Она вдруг остановилась, простерла руки к небу и простонала:

— Посмотри только, какой здесь беспорядок! А я собиралась принести Эдварду чаю. Что же мне делать?

Дэйви попытался ей помочь, но без толку, чистую чашку найти не удалось. Ей-богу, они оба были совершенно беспомощны. Джокаста подняла с пола желтую суповую миску и прижала ее к груди:

— Как вы считаете, Эдвард не будет против, если я принесу ему чай в этом?

— Думаю, он рассвирепеет, Джокаста. Сядьте и поболтайте пока с Дэйви. А я вымою посуду и приготовлю завтрак, хорошо?

— Дорогая, ты такая практичная! — восхитилась Джокаста.

К своему удивлению, я обнаружила на кухне посудомоечную машину, которую до сих пор принимала за стиральную. Загружая в нее грязные чашки и тарелки, я хохотала над комментариями Дэйви. Он клялся, что машину они подарили Одессе на прошлый Новый год, но она наотрез отказалась ею пользоваться, утверждая, что машина только перебьет весь фарфор. Эдвард же подозревал, что Одесса просто не умела читать, а никто из семейства Стентонов не смог разобраться в инструкции, чтобы толком все объяснить. Машина заработала, а я вручную принялась мыть бокалы.

Дэйви с Джокастой болтали за столом, и я, заваривая чай и готовя тосты, старалась не пропустить ни слова из их разговора.

— Как папа?

— Ох, не спрашивай. Ужасно, вот как. Он хотел пойти в поле пострелять чертополох, но я сказала, что он не увидит его под снегом… — мрачно сказала Джокаста.

Пострелять чертополох? Наверное, еще одна эксцентричная традиция семейства Стентонов.

— Знаешь, он так всем этим огорчен. Дэйви, мне бы очень хотелось, чтобы ты передумал…

Я покосилась на Дэйви. Передумал? О чем это она? Лицо у него сделалось злым и непреклонным. Все ясно: уперся и теперь его с места не сдвинешь. Как бы ни уговаривала его Джокаста, я знала, каков будет ответ.

— Нет, мама. Я не могу. Или не хочу. В любом случае я даже не желаю это обсуждать. Магазин сейчас приносит прибыль…

Тут он посмотрел на меня, и я отвела глаза. Дэйви может говорить что пожелает, но магазин приносил что угодно, кроме прибыли.

— Так что не может быть и речи о том, чтобы продать магазин и вернуть деньги в семью! Кроме того, если вы с отцом настаиваете на этом дурацком завещании, то чего вы ожидаете от нас? Все ваши дети будут бесконечно ссориться. И потом, дорогая, ты же сама не можешь представить, чтобы я поселился в «Аббатстве», правда? Ни театров, ни ресторанов, ни галерей — здесь ничего нет. Филиал галереи в Сент-Ивз не считается — это пародия на музей. Так что…

— Так что у тебя не будет ни малейшей возможности кого-то прицепить, — со знанием дела закончила Джокаста.

Дэйви покатился со смеху:

— «Прицепить»? «Прицепить»? Господи, ты о чем? Поппи, тебе известно такое выражение? — обратился он ко мне.

Вообще-то мне было известно похожее выражение, но я дипломатично промолчала.

— Конечно, ей известно! — возмутилась Джокаста. — Некоторые мужчины именно в таких заведениях совращают друг друга. Совершенно отвратительная, на мой взгляд, традиция. И мне всегда казалось, что…

— Так ты говоришь о случайных связях? То есть когда кто-то кого-то снимает? Джокаста, и откуда только ты узнаешь подобные гадости? Разумеется, я этим не занимаюсь!

Джокаста недоверчиво фыркнула, а я позавидовала Дэйви. Да уж, моя мать такие беседы точно вести не станет.

Я поджарила хлеб, поставила на стол масло, домашний джем и мед и только успела налить в заварочный чайник кипяток, как в кухню вошел Алекс. Послав мне ободряющий взгляд, он спросил у Дэйви, нельзя ли взять его машину.

— Нет, нельзя. Когда ты брал ее в последний раз, я два дня выскребал салон!