Рождественский подарок

Мира высыпала засушенную траву на ладонь.

– И что бы я делала сейчас, – усмехнулась она, – если бы не привезла ее с собой из Калькутты?!

– Не знаю, – пожал я плечами, – возможно, сидела бы взаперти!

– Да уж, – кивнула моя индианка, – с княгини станется!

– Она не обижала тебя? – спросил я уже серьезно.

– Нет, – Мира покачала своей головой, – нам удалось-таки найти со вдовою общий язык!

Мира взяла свой мешочек, спрятала на место обклеенный цветной бумагой ящик с магическими принадлежностями, захватила серебряную кружку, из которой обычно отпаивала больную княгиню, коснулась на прощание своими устами моей щеки, словно взмахнула крыльями бабочки, и отправилась врачевать занемогшую Ольгу Павловну.

Я же решил перечитать дневник погибшего князя. Едва за Мирой захлопнулась дверь, как я полез за ним в ящик стола. На лбу у меня выступили капли холодного пота – я шарил ладонью в столе и ничего не находил. Наконец, я нащупал бархатную обложку своей лиловой тетради. Мне удалось вынуть ее из ящика письменного стола. Лежала она явно не на своем месте.

Я открыл ее и перелистал. На одном из листков оказался загнутый уголок. Мой дневник явно кто-то прочел.

– Гродецкий! – ужаснулся я вслух и снова сунулся в стол.

Дневник Николая Николаевича Титова исчез.

– Этого только мне не хватало, – пробормотал я, утирая ладонью пот со лба. Сережка англичанки также отсутствовала.

Мне оставалось только заключить, что в мое отсутствие мои апартаменты кто-то обыскивал. Только сейчас я понял, какую совершил глупость, взяв с собой в деревню своего Золотого дракона. Насколько больше пользы он смог бы принести мне именно здесь!

Кинрю оказался легок на помине.

Раздался тихонький стук в дверь.

– Кто там? – спросил я встревоженно.

– Ваш ангел-хранитель, Яков Андреевич, – ответил японец.

– Входи! – велел я ему, не убирая свой дневник со стола.

От моего Золотого дракона у меня практически не было секретов, тем более, в такой критической ситуации, которая вот-вот грозила выйти из-под контроля.

– Вы только посмотрите, Яков Андреевич, что я принес?! – сверкнул белозубой улыбкой японец.

– Очень интересно, – проговорил я заинтриговано, на минуту позабыв обо всех своих напастях, обрушившихся на меня, как снег на голову.

Кинрю держал в своих ладонях маленький серебряный сундучок довольно тонкой работы, с такой же узорной серебряной крышечкой.

– Что это? – осведомился я.

Золотой дракон молча приподнял ее, и я не поверил своим глазам. В серебряном сундучке лежала жемчужина…

– Эта та самая? – тихо спросил я пересохшими от волнения губами.

– Та самая, – ответил Кинрю, – настоящая! Та, что исчезла из спальни княгини!

– Где ты ее нашел? – поинтересовался я, выкладывая жемчужину себе на ладонь.

– Сейчас я все расскажу, – ответил Юкио, усаживаясь в кресло.

– Не тяни! – попросил я Кинрю. Мне не терпелось узнать, что же все-таки приключилось с жемчужиной. – Выкладывай все как есть! – торопил я его.

Жемчужина переливалась перламутром в свете чадящей свечи, закапавшей воском подсвечник. Она сияла девственной чистотой.

– То-то княгиня обрадуется! – протянул я с восторгом в голосе.

– Мне ее Саша показал, – начал японец. – Он ее под рождественским деревом нашел, – продолжил он, – в тот день, когда Мери-Энн с Гродецким поссорилась и Никита Дмитриевич Сысоев случайно подслушал их разговор.

– Вот как? – вслух удивился я.

Мой Золотой дракон кивнул мне в ответ.

– По-видимому, мисс Браун, – имя англичанки по-прежнему давалось японцу с трудом. Когда Кинрю произносил его, он старался спрятать глаза, – сама намеренно оставила ее в зале, где стояла рождественская елка, чтобы не отдавать Гродецкому. Возможно, поэтому, он ее и убил, – высказал вслух японец свое предположение.

– Не думаю, – тихо ответил я. – Ему была нужна жемчужина, а не мертвая англичанка. Своей смертью Мери-Энн только смешала ему все карты!

– Не знаю, – пожал плечами Кинрю. – Но, так или иначе, Саша советовался со мной, стоит или нет дарить ее Настеньке на рождение… Оно, у нее, кажется, в январе, – добавил японец.

– Так, значит, мальчик присвоил себе бабушкину жемчужину?!

– удивился я.

– Вовсе нет, – возразил японец, вступившись за Сашу. – Он и не знал, что она принадлежит княгине. Саша считал, что это жемчужина его гувернантки. Он собирался отдать ей ее на следующий же день, но неожиданно узнал, что Мери-Энн умерла.

– Вследствие чего он посчитал себя единственным обладателем редкого клада?! – усмехнулся я.

– В общем-то да, – согласился японец. – Но он сразу согласился отдать жемчужину мне, как только узнал, что она принадлежит его бабушке. Мальчик даже надеется, что это вернет ей здоровье! – добавил он.

– Добрая душа, – заметил я искренне. – Кстати, мне стало известно, что эту жемчужину Николай Николаевич Титов приобрел в Индии в тоже самое время, когда Гродецкий купил у того же ювелира другую жемчужину, схожею с этой, как две капли воды!

– Вот оно что?! – покачал головой японец. – Тогда все становится на свои места, – заметил он. – Но откуда вы это узнали? – удивленно поинтересовался Кинрю.

– Я обнаружил в архиве князя его дневник, – ответил я.