Рождественский Поросёнок

Джек понял: новоприбывшие вещи подумали, что Книжице надо повиноваться, пусть на ней и нет шляпы регулировщицы, а потому покорно последовали за ней.

– Пожалуй, пойдём и мы тоже, – рассудил Рождественский Поросёнок, – попытаемся выяснить, откуда пришёл поезд, но аккуратно. Не нравится мне эта телефонная книга.

Вслед за Книжицей и новоприбывшими вещами они вышли на небольшую площадь, где ещё несколько вещей дожидались начала экскурсии. Среди них Джек заметил Покемоновскую Карточку, Пальчика и Коробочку – все они заметно приободрились, узнав, в каком симпатичном городке им предстоит жить.

– Позвольте представиться! – возгласила Книжица и, шелестя страницами, встала перед толпой. – Полное моё имя – Телефонная Книга, но можете называть меня просто Книжицей! Как давняя обитательница Ой-Да-Где-Же и близкая приятельница любезного нашего мэра, я с большим удовольствием провожу такие экскурсии, чтобы все новички почувствовали себя как дома. Прошу за мной, и, если у кого возникнут вопросы, не стесняйтесь!

Она зашагала по улице, все потянулись следом. Джек с Рождественским Поросёнком шли рядом с золотыми часами, которые только что прибыли на поезде.

– Недавно здесь? – поинтересовались Часы, скачками продвигаясь вперёд.

– Недавно, – подтвердил Рождественский Поросёнок.

– Мы чего-то вас в поезде не видели.

– Правильно, – согласился Рождественский Поросёнок. – Мы отрегулированные, из Утиля.

– А! – кивнули Часы. – Ну тогда понятно.

Джек заметил, что на спинке Часов выгравированы слова: «Бобу с любовью от Бетти».

– Смотрите на мою надпись? – обратились Часы к Джеку.

– А… да, – ответил Джек, смутившись: вдруг разглядывать чужие надписи невоспитанно?

– Уф, – вздохнули Часы. – Видите ли, Бетти и Боб друг друга разлюбили, уж это я точно знаю. Как только выяснилось, что нас отрегулировали, мы подумали: «Наверняка развелись». Мы-то из чистого золота, и Боб очень расстроился, когда нас потерял. А потом Наверху, похоже, всё переменилось. Бобу, судя по всему, мы больше не больно-то и нужны, в противном случае нас бы не перевели из…

– А вот разговаривать-то и не надо! – прикрикнула на них Книжица. – А то пропустите важную часть моей экскурсии. Так вот, мы сейчас проходим мимо весьма симпатичного шале, одного из лучших в городе, – и в нём, представьте себе, живу я! – Тут она хихикнула. – А вот здесь, слева, находится резиденция довольно симпатичной серебряной закладки. Воспитанные и начитанные соседи – это такое счастье! Раньше тут обитало старое неопрятное школьное расписание! – добавила она, содрогнувшись. – Какое неприятное оно производило впечатление на новоприбывших – увидеть такое в первый же момент!

Итак, тем из вас, кто попал сюда прямиком из Утиля, – продолжала Книжица, огибая угол, – должна пояснить, что в Стране Потерь есть два города: Утиль и Ой-Да-Где-Же.

При этих словах стрелки на циферблате часов слегка скривились, придав циферблату озадаченный вид.

– А вот и нет, мадам, – возразили Часы из-за чужих спин. – У вас, похоже, неверные сведения. Мы с Медалью и Рюмкой прибыли сюда из…

– Два единственных города в Стране Потерь! – выкрикнула Книжица, резко затормозив и развернувшись лицом к толпе.

Экскурсанты остановились так внезапно, что некоторые налетели друг на друга, а серебряная рюмка перевернулась – пришлось двум шерстяным варежкам ставить её обратно на ноги.

– Два города! – повторила Книжица, обведя всех свирепым взглядом. – Один – для хороших вещей, другой – для плохих! Утиль – для никому не нужных предметов, которые легко заменить новыми и чья утрата в Стране Живых проходит почти незамеченной! А вот Ой-Да-Где-Же предназначен для особенных вещей. Каждая вещь, проживающая в Ой-Да-Где-Же, своей утратой доставила своему хозяину сильнейшие неудобства. Нас ценят. Мы для них важны. Вот я, к примеру, – продолжала Книжица, – целых пятьдесят лет принадлежала своей хозяйке там, Наверху! Она вписывала в меня имена, адреса и телефонные номера родных и друзей. И все эти важнейшие сведения хранились только во мне! – Книжица зашелестела страницами, показывая всем убористый почерк пожилой дамы. – Вы только вообразите, каково ей было меня потерять!

И тут Книжица, вместо того чтобы опечалиться, вдруг заливисто расхохоталась.

– Пока тут явно нет, – прошептал Джек Рождественскому Поросёнку. – Он никак не может быть там, где вещи радуются, что огорчили своих хозяев.

А потом Джек чуть не подскочил, потому что у самого его уха раздался голос:

– Ты после поймёшь, как у нас тут всё движется:
Не все мы такие, как жуткая Книжица.

Джек обернулся. К экскурсии присоединился мятый листок бумаги с закорючками в форме губ и глаз.

Когда они снова зашагали вперёд, Джек поинтересовался:

– А вы кто?

– Поэмою зовусь. К строке строка. —

Листочек слегка расправился, чтобы показать начертанные на нём слова: —