Рождественский поцелуй

Только после этих слов Реджина заметила, что Оуклиф сжимает в руке кинжал. Его лезвие поблескивало в пламени свечей. Маркиз судорожно кивнул, а потом вскочил и быстро направился к выходу.

Даффин повернулся к Реджине. Ее волосы растрепались, платье съехало с плеч, но выглядела она все так же божественно, как и прежде. Как этот мерзавец посмел к ней прикоснуться? Сыщику ужасно хотелось поколотить маркиза.

– Вы в порядке?

Мисс Хевершем кивнула и попыталась натянуть платье на плечи.

Даффин протянул ей носовой платок.

– Пусть этот негодяй радуется, что я не отрезал ему руки.

Реджина отерла глаза, все еще дрожа всем телом.

– Мне не стоило приходить сюда. Но его жена умерла, и он показался мне таким печальным.

Что бы она делала, если бы Даффин не пришел ей на помощь? Реджину передернуло. Даже думать об этом не хотелось.

– Мерзавец не имел права так поступать. То, что вы согласились встретиться с ним в оранжерее, не давало ему права вести себя подобным образом.

– Вы правы, – кивнула Реджина, возвращая Даффину платок.

– Если Люси Хант считает мужчин такого типа подходящими на роль вашего мужа, то она никудышная сваха.

– Уверена, Люси не подозревала, что маркиз способен на подобное. – Реджина судорожно сглотнула и принялась потирать руки. – Мне вообще не стоило приезжать сегодня на бал. Заставить кого нибудь полюбить себя невозможно, особенно если время ограничено.

Сняв сюртук, Даффин накинул его на плечи Реджины.

– Спасибо. Я действительно замерзла, – еле слышно произнесла она.

– Я вижу. – Даффин откашлялся. – Почему дядя не хочет дать вам больше времени на поиски мужа?

Мисс Хевершем покачала головой.

– Он говорит, что у меня и так было на это целых двенадцать лет. И он прав.

Даффин принялся ковырять перегной мыском ботинка.

– Простите.

– Вам не за что извиняться.

– Я никогда не осознавал, – Оуклиф заложил руки за спину, – какому давлению со стороны общества подвергаются представительницы высшего света, подыскивающие себе выгодную партию.

– Боюсь, это начинается с самого рождения. Я постоянно думаю, что все могло бы сложиться совсем иначе, если бы мои родители были живы.

– Что случилось с вашими родителями? – не сдержавшись, спросил Даффин.

Он дал себе зарок держаться от Реджины подальше, но она казалась такой ранимой и красивой. А при виде того, как к ней пристает этот маркиз, в душе Оуклифа проснулся не только защитник. Отвратительное зрелище пробудило чувствительную сторону его натуры. Он действительно хотел узнать, что произошло с ее родителями, хотел узнать больше о ней самой.

– Они погибли в дорожном происшествии, когда мне было двенадцать лет, – ответила мисс Хевершем. – После их смерти меня воспитывала бабушка.

Даффин с минуту изучал профиль девушки: изгиб скул, нежные губы, упрямо вздернутый подбородок, и наконец тихо произнес:

– Я тоже остался без матери в двенадцать лет.

– Правда? – Реджина подняла на Даффина свои ясные глаза цвета весеннего неба.

– Да.

Почему он рассказывает ей все это? Ведь прежде Оуклиф никогда никому не доверялся. Однако внутренний голос подсказывал, что именно этой женщине он может довериться. Что то заставляло его чувствовать себя благородным и думать, что ей тоже хочется узнать о нем больше.

– Что случилось с вашей мамой? – спросила Реджина.

Даффин с мгновение молчал, но, очевидно, сегодня, в этой заполненной розами оранжерее, настал момент для признаний.

– Ее убили.

Реджина ошеломленно охнула и схватила сыщика за руку.

– Мне очень жаль, Даффин. Это просто ужасно.

Оуклиф на мгновение прикрыл глаза. Об этом он тоже никому не говорил. Как и о своей жизни. О своем прошлом. О своей семье. Эти тайны он надежно охранял от посторонних. Даффин сел на скамью и опустил голову.

– Значит, вас растил отец? – спросила Реджина, осторожно подойдя к нему.

– Нет. Я почти не знал своего отца.

Наверное, какое то время Реджина была им очарована, сочтя обворожительным и очень красивым, но, узнав правду о его семье, она поймет, как ошибалась. Возможно, именно поэтому Даффин не хотел рассказывать о себе.

С блестящими от слез глазами, Реджина положила теплую ладонь ему на плечо. Ее прикосновение тотчас же обожгло его, но в то же время успокоило.

– Поэтому вы стали сыщиком? – спросила она. – Потому что вашу маму убили?

Мисс Хевершем докопалась до сути. Догадалась, почему он занимается тем, чем занимается, но она не знала всей правды. Не знала, кем была его мать и почему умерла, а если бы узнала, то отшатнулась бы от него, как от прокаженного. Но Реджина смотрела на него с неподдельным сочувствием в голубых глазах, в которых блестели самые настоящие слезы. Даффин повидал немало фальшивых чувств, проявляемых преступниками, сожалевшими лишь о том, что оказались в руках правосудия, и поэтому умел отличать правду от лжи. Рука Реджины до сих пор лежала на его плече, и внутренний голос подсказывал, что нужно отстраниться. Даффин не любил, когда его жалели. От этого ему хотелось сбросить собственную кожу.