Рождественский сюрприз. Сборник

Такси остановилось. Адам не сказал, куда мы едем, хотя направлялись мы явно не в аэропорт и не к моему дому. Мне было все равно: я готова была всю жизнь провести в этом «Убере» рядом с волшебно пахнущим красавцем мужчиной, который не дал лишить меня крова в рождественский сочельник – подумать только, спас от Эбенезера Скруджа! Не сомневаюсь, судья выставил бы меня в два счета, если бы не неожиданное ходатайство истца.

Адам открыл дверь, и я увидела, куда мы приехали.

– Рокфеллер-центр?!

– Ты же сама говорила, что обожаешь елку, – Адам пожал плечами. – Рейсы в такую погоду все равно задержат. Но даже если мы никуда не улетим, это ведь тоже неплохо, правда?

– Еще как неплохо, – сияя собственным светом, подтвердила я.

Выйдя из таункара, Адам подал мне руку и не отпустил, когда «Убер» уже отъехал. Его рука была теплой и гораздо больше моей. Держась за руки, мы пошли к восхитительной елке. Под Рождество Рокфеллеровский центр – волшебное место, пусть я и не дождалась желанного предложения руки и сердца.

Остановившись, мы с Адамом полюбовались елкой. Взглянув на меня, Адам обратился к проходившей мимо супружеской паре:

– Извините, вы не могли бы нас сфотографировать на фоне елки?

Супруги заулыбались:

– Конечно, с удовольствием.

Включив камеру, Адам отдал свой мобильный женщине и обратился ко мне:

– Ну что, красавица, готова?

Я думала, речь об улыбке для фотографии, поэтому весело улыбнулась.

Но у Адама были другие планы. Он обнял меня и привлек к себе.

– Мередит Хватавшая-меня-за-яйца Иден, ты ворвалась в мое такси, нащелкала снимков, подначивая меня соврать мамочке, подтолкнула меня к лжесвидетельству в суде, но я давно так не веселился под Рождество. Ты окажешь мне честь поставить эту фотографию в рамку на свой стол?

Я захохотала.

– Да! Тысячу раз да!

И тогда сияющий Адам наклонил меня спиной к самому полу и запечатлел поцелуй на моих губах.

Как видите, если чуть-чуть повезет, сказка сбудется, и никакой Эбенезер Скрудж этому не помеха.

Рождественский пакт

Глава 1 Райли

Бр-р-р, только не снова!

Я с содроганием увидела его имя в списке входящих. Вернее, это было мое имя, только в другом порядке: не Райли Кеннеди, а Кеннеди Райли. Жуткий наглец и болван, этот Кеннеди работал в дочерней компании нашей издательской; время от времени кто-нибудь путал наши электронные адреса, и мы получали корреспонденцию друг друга. Riley.Kennedy@starpublishing.com очень легко спутать с KennedyRiley@starpublishing.com. Когда мне попадался имейл, предназначенный этому Кеннеди, я, не открывая, сразу пересылала его адресату, однако ответной любезности не удостоилась ни разу. Этот любопытный сукин сын не только прочитывал мои письма, но и подвергал их критическому анализу и присовокуплял свои мысли, хотя его никто не просил. Надеюсь, в этот раз его уловом стало что-нибудь безобидное.

Я открыла имейл.

О нет!

Нет, нет, нет!!!

Я закрыла глаза, едва сдерживаясь, чтобы не застонать. Из всех писем, которые попадали к этому нахалу, этот проляпс был самым обидным. Я скорчилась в кресле, готовая спрятаться под стол на всю оставшуюся жизнь: мне не хотелось даже представлять, что он накропал про мое обращение к «Дорогой Иде». Дэн Маркел из отдела рекламы держит в нижнем ящике стола бутыль скотча, думая, что это тайна (в отделе все об этом знали, но помалкивали), и я готова была ее срочно позаимствовать. Со вздохом я начала читать приписку Кеннеди.

«Райли, Райли, Райли, что же мне с тобой делать?

Для начала, твоя мать – та еще мымра. Чего ты вообще обращаешь на нее внимание? Сразу видно, что она меркантильная, самовлюбленная нарциссистка. По моему опыту, дамам, которые так распускают хвост в пошлых рождественских писульках, просто нечего делать».

Я начала закипать: я его мнения не спрашивала. И где он набрался наглости рассуждать о моей матери? Да что он о ней знает? Пусть в письме к Иде я не стеснялась в выражениях, но эта информация не предназначалась для посторонних глаз. И потом, семья есть семья: я имею право критиковать свою мать, сестер и брата, а остальным вежливо предлагаю заткнуться.

Я так стиснула зубы, что у меня начала болеть голова, но вместо того, чтобы стереть приписку, как поступил бы любой нормальный человек, я продолжала читать.